Голубые глаза мальчика широко раскрылись.
– Я не хочу, чтобы мне сегодня пускали кровь, – всхлипнул он.
– Я не собираюсь делать тебе кровопускание, – поспешила успокоить его Гвендолин. – Мне просто интересно, становится ли тебе от этого лучше.
Он отрицательно покачал головой.
– Мне очень больно, когда она разрезает мне руку, а потом я всегда чувствую сильную слабость. Но Элспет говорит, что пользу от кровопускания нельзя почувствовать сразу. И лучше пусть мне режут руку, чем прочищают желудок. Прочищение желудка – это ужасно. – Он с отвращением сморщил нос.
Гвендолин на мгновение задумалась. Откровенно говоря, ей не приходилось раньше иметь дело с кровопусканием и прочищением желудка, хотя она знала, что эти процедуры широко использовались лекарями. Но шрамы на руке Дэвида свидетельствовали о том, что это делалось слишком часто. Если его состояние тем не менее не улучшалось, а наоборот, бедный мальчик все больше слабел, зачем продолжать мучительные процедуры?
– Мне кажется, некоторое время тебе не нужно отворять кровь, – решила она. – Но твое тело не станет здоровым и сильным, если ты будешь отказываться от пищи. Так что ты должен попытаться что-нибудь съесть, независимо от того, голоден ты или нет.
– От еды мне становится хуже, – запротестовал он.
– Но со временем тебе должно стать лучше, – возразила она. – Поэтому во время еды ты должен думать о тех вещах, которые ты любил, когда был здоров: о плавании, катании на лошадях, прогулках по горам.
– Мне не позволяли делать все это.
– Не позволяли? – изумилась она. – Почему?
– Потому что у меня слабый организм, – повторил он. – Как у моей мамы.
– Понимаю, – сказала Гвендолин. Хотя на самом деле ей все это казалось странным. С самого раннего детства отец учил ее радоваться запахам хвойного леса, дующему с гор бодрящему холодному ветру. Отец любил величественную красоту природы и учил Гвендолин понимать ее, дружить с ней. Возможно, он предвидел, что, когда девочка вырастет, у нее не будет друзей среди членов их клана. – Ну а что ты любишь делать больше всего?
Дэвид на мгновение задумался.
– Мне нравится слушать сказки.
– Мне тоже, – с воодушевлением согласилась с ним Гвендолин, довольная, что у них нашлось общее увлечение. – Мой отец был прекрасным рассказчиком. Когда я была маленькой девочкой, мы сидели вместе у огня, и он рассказывал мне сказки о страшных драконах и свирепых воинах. А твой отец рассказывал тебе сказки?
– Мой отец – лэрд.
Гвендолин с недоумением посмотрела на него.
– У лэрда очень много обязанностей, – пояснил он. – У него нет времени на сказки.
Вероятно, так оно и было на самом деле.
– Тогда кто же их тебе рассказывал?
– Обычно моя мама. До того как она заболела и отправилась жить на небеса. А теперь иногда Элспет рассказывает, – добавил он. – Но ее сказки совсем другие.
«Точно, – ядовито подумала Гвендолин. – В этом я совершенно уверена».
– Если хочешь, я буду рассказывать тебе сказки, пока я здесь, – предложила она.
– Правда? – В глазах мальчика промелькнули искорки радости.
– Только большинство известных мне сказок страшные, – сообщила она, чувствуя, что это понравится ему.
– Я люблю страшные сказки, – с жаром заверил он ее.
Гвендолин бросила на него недоверчивый взгляд.
– Ты уверен? Не знаю, может, тебе рассказать что-нибудь о прекрасной принцессе, которая живет в огромном розовом цветке с мягкими, как пух, лепестками…
– Эта сказка для девчонок, – перебил ее Дэвид, с негодованием закатив глаза.
– Ты не можешь этого знать, – возразила Гвендолин, притворяясь обиженной. – Может, принцессу проглотила гигантская крыса, разорвав ее тело на маленькие кровавые кусочки.
– Правда? – Эта мысль, похоже, понравилась мальчику.