- И какое было условие?
Валера крепко сжал мою руку.
- Я не должен был открываться тебе и не должен был делать ничего такого, что позволило бы тебе всё понять. Условие показалось мне не таким уж и сложным. Я знал, какие принёс тебе проблемы, и не хотел тебя беспокоить, не хотел вносить ещё больше смятения в твою жизнь. Мне достаточно было беречь сына... Я знал, что ты родного мира не покидаешь, значит, избегать встречи с тобой будет легко. Поэтому, когда Примар заявил: "Если она поймёт, что это ты, ни ей, ни твоему сыну не жить", я согласился.
Валера повернулся ко мне и долго смотрел в глаза.
- А потом погиб Тарон. И ты появилась рядом. А вечером того же дня Валард стал иерархом. И как я мог вас бросить, когда убийца поблизости?.. И ты знаешь, чем это закончилось. Я совершил глупую, преступную ошибку. Поддался ностальгии вслух. Не проверил, где ты, не можешь ли случайно услышать... И ты услышала. Так что, Катя, это я своими руками убил сына.
Он замолчал и закрыл глаза.
- Но ты же не нарушал условия, Валера! Я же так ничего и не поняла!
- Если ты хочешь меня утешить, то ложь - неподходящий способ. Ты поняла.
Я протянула руку и погладила его по щеке.
- Пока Май был жив, я ни разу не допустила даже мысли, что это был ты! Я чувствовала, что Май бережёт меня так же, как это делал ты, но я не думала, что это ты сам! Это ведь не одно и то же!
- Примар посчитал иначе, - холодно отозвался Валера. - В том, что произошло, нет других виновников, кроме меня.
Он всегда был безжалостен к себе и не умел быть слабым.
Я погладила его спутанные кудри, но он решительно поймал мою руку и отвёл от себя:
- Не надо. Так только хуже.
Валера встал, полез куда-то в свалку ящиков, вытащил ещё какое-то одеяло, совсем ветхое, закутался в него и вернулся на прежнее место.
- Как тебе удалось втереться в доверие к Тарону? Он же всегда был очень осторожным и подозрительным.
Валера усмехнулся:
- Ну, когда я оказался в мирах, надо было как-то подобраться поближе к Валарду. Причём быстро, раскачиваться было некогда. И ещё нужно было, чтобы он доверился новому знакомому. И тогда я решил, что надо открыться кому-то. Кому-то, кто в состоянии помочь и точно так же, как я, заинтересован в моей проблеме. Кто будет беречь мою тайну пуще меня самого. Первая мысль была признаться Гайлу. Я скучал по брату, и было бы здорово оказаться снова вместе. Он бы пристроил меня работником на ферму, и вроде больше ничего и не надо. Но я подумал получше и понял, что Гайл всё-так не таков, каким был Сашка. Гайл для этой цели не подходил, слишком он бесхитростный и прямой. Ему было бы трудно притворяться, он мог всё испортить.
- И ты пошёл к Тарону?
- Нет. Я пошёл к Орешину.
- Что?!
Валера вскинул брови:
- А что тебя так удивляет? Он стопроцентно подходил. У него большое влияние в Первом мире, он легко мог помочь. Он желал Валарду только добра. И он дал бы себя порезать на кусочки за твою безопасность. Плюс он всегда был лично ко мне терпим и справедлив.
- Юра всё знал?!
- Да.
- Всё это время? Все пять лет?
- Ну да, - кивнул Валера. - Я пришёл к Орешину, когда он гостил у Тарона в выходные. Добился, чтобы он выслушал. Доказал, что это я. Попросил помощи.
- И что?
Валерий пожал плечами:
- Орешин сурово взял меня в оборот. Сказал, что согласен, что мальчика надо обязательно вести, потому что он отбился от рук, растёт бесконтрольно, и никто не может с ним справиться. И ещё сказал, что, если он увидит, что мне слишком сложно выполнять условие Примара, он тут же застрелит меня своей собственной рукой. Против этого я не возражал. Тогда Орешин отвёл меня к Тарону и поручился за меня, как за надёжного человека и опытного задверца. Тарон доверился бы любому, кого рекомендовал Орешин. И я стал работать на Тарона. Вскоре он пошёл повидаться с Гайлом, взял меня сопровождающим, я познакомился с сыном, и мы сразу подружились... Катя, что с тобой?
Я сидела и ревела. Горючими слезами.
Юрка, Юрка. Мой стойкий оловянный солдатик. "Так было нужно". И всё тут. Так было нужно, Юра. У тебя не было ни выбора, ни права на объяснения. Наверное, ещё и коришь себя теперь за то, что опоздал, и стало слишком поздно... Только бы получилось вернуться и извиниться перед братом, иначе покоя мне не будет.
- Ну что ты? Что я такого сказал? О чём плачешь?
- Юрка... Я перестала ему доверять после всего этого. Совсем.
Валера осторожно обнял меня и легонько трепал за плечо, пока я не перестала плакать. А когда слёзы кончились, мне внезапно захотелось спать. Сильно и совершенно непреодолимо.
- Валерка, твои штучки? - пробормотала я, не в силах открыть глаза.
- Мои. Тебе необходимо отдохнуть, - ответил он. - Спи, я буду рядом.
Я почувствовала, как он опускает меня вниз и подкладывает что-то под голову. И сонный туман настойчиво вытесняет всякую связь с реальностью.
* * *
- Что это за гадость? - я откусила кусочек от огромного серо-коричневого пряника, напоминающего, скорее, сухой собачий корм.
- Чертячий хлеб, - засмеялся Валера. - Примар подкидывает на пропитание.
- Почему чертячий?
- А потому что только чёрт знает, из чего он слеплен... Ты ешь, давай, не привередничай. Съешь, сколько сможешь.
- Нисколько не смогу.
- Значит, ты ещё не голодная. Просто здесь редко можно отыскать что-то другое. Иногда нас балуют нормальной едой, но нечасто.
Я была очень голодная. Но я вернула ему надкусанный пряник, а то, что осталось во рту, скорее запила водой и с отвращением проглотила.
Валера без возражений убрал кусок в свой заплечный мешок:
- Вообще-то тебе надо есть. Так что, когда ты это осознаешь - скажи. Дам его тебе обратно. Это твой кусок, я к нему не притронусь.
Нормальной едой Валера, видимо, называл печенье со вкусом топлёного молока, которым его мешок был набит сутки назад. За эти самые сутки мы вдвоём его прикончили. Сегодня утром вместе с дровами Валера принёс этот страшный на вид, вкус и запах "хлеб".
В Валеркином сарае мы провели уже четыре ночи. Ни внутри, ни снаружи ничего не изменилось. Хорошо ещё, днём было совсем не холодно, и можно было не жечь в тазу палки и сучья.
Умываться пришлось в ручье, который протекал за сараем. Ручей был глубокий, но очень холодный. Согреться после такого умывания было нечем. Переодеться тоже не во что.
Мне больше "кино" не показывали. А Валерка с утра пролежал почти полтора часа с открытыми невидящими глазами, уставившись в потолок. Потом он всё-таки зашевелился, встал, надолго ушёл из сарая, а потом, наконец, вернулся, то я спросила, о чём был его "фильм". Он ответил, что меня это никак не касается. На вопрос, а расскажет ли он, если меня будет касаться, обещал обязательно рассказать. Я ему не поверила.
- Как ты тут выдержал пятнадцать лет?
Он неопределённо повёл плечами:
- Трудно только в том случае, когда понимаешь, что из положения может быть какой-то выход. Тогда начинаешь его искать и тяготишься всем, что тебя окружает. А когда знаешь, что выхода нет, просто плывёшь по течению.
- То есть сдаёшься?
Валера серьёзно посмотрел на меня:
- Скорее, начинаешь принимать обстоятельства.
- Это и есть сдаться. Значит, ты сдался?
- Ну я же вырвался, когда понадобилось.
- Это тогда. А теперь? Вот ты снова здесь. Ты сдался?
Валера промолчал.
- Ты только не обижайся, - сказал он вдруг, отводя взгляд. - Но лучше бы ты позволила Орешину тебя поймать. От него ты сбежала бы, так или иначе. Это было бы для тебя реально и выполнимо... А тут я даже не представляю, как вернуть тебя назад.
- А меня не надо никуда возвращать.
- Тебе не место здесь, - покачал головой Валера.
- Здесь никому не место. И в первую очередь Лерке здесь не место. Я должна его отсюда выцарапать.