Видели бы, что она вытворяет во дворе. Татьяна Михайловна как-то говорила, что надо сирень постригать, а то, мол, сильно разрослась, кусты смородины и крыжовника перед зимой обрезать. Но, с появлением Пухи необходимость в этом как-то сама по себе вдруг отпала, собака эту обязанность взяла на себя. Она просто все обгрызла. Перетаскала все дрова из гаража, для чего она это делала, никто не знает. Только домачадцам приходилось регулярно выходить и собирать поленья по двору. В семье ее стали называть дровосеком. А я удивляюсь, как она их вообще поднимает? У нее довольно узкая пасть, а поленья все толстые и тяжелые. Кости, видите ли, она грызть не может, а поленья таскает без проблем. Какая-то совершенно бесшабашная собака, нашкодит, напакостит, а потом такими невинными глазами смотрит, ну, прямо ангел во плоти. Скажу вам, хитрющая и очень упрямая, сразу видно – дворняга.
С Татьяной Михайловной мы разговариваем на разные темы. Сейчас она временно не работает, в смысле никуда не ездит, но постоянно что-то печатает на своем компьютере. А раньше трудилась в одном благотворительном фонде одного очень богатого и известного человека. Отработала там год по контракту и сбежала оттуда. Потом делилась со мной:
– Устала я, Сократ, понимаешь. Не физически, в морально устала. В таком коллективе работать невозможно. Вроде одни женщины работают, казалось бы, должны поддерживать друг друга, помогать, так нет же, как змеи друг на друга шипят. Ни у кого ничего нельзя спросить, никто никогда ничем не поможет. Меня туда пригласили работать, я не сама напросилась, пришла, а на меня, как на врага народа смотрят.
Да, женщины народ непредсказуемый, со своими тараканами в голове, причем иногда эти тараканы бывают неестественных размеров, по своему опыту знаю.
– Представляешь, приняли на работу девчонку молоденькую юристом, так довели ее до слез, – продолжила Татьяна Михайловна, – приезжаю я из командировки с Дальнего Востока, меня две недели не было, а она мне жалуется, говорит: – когда захожу на кухню обедать, все демонстративно встают и уходят, мимо проходят не здороваются. Ну вот, скажи мне, Сократ, как можно так себя вести? – возмущалась хозяйка. – Кто воспитывал этих женщин? Как бы ты не относился к человеку, но элементарные правила приличия необходимо соблюдать.
Да, понимаю, со мной вон тоже мадам не здоровается. Ее воспитателя я видел, верещала, как безумная, боясь, что Белла шерсть испачкает, а меня дворнягой обозвала. И ваших коллег воспитывали такие же, как они, воспитатели. Яблоко от яблоньки далеко не падает.
– Девчонка эта несколько раз порывалась уйти, да все никак не решалась, работа нужна была очень. Ипотеку они с мужем оформили на квартиру в строящемся доме. Деньги уже платят, а дом еще не сдали, не могут в свою квартиру заехать. Да и куда заезжать – голые стены и ремонт еще надо делать. В общем, жить было негде, приходилось снимать. Вот из-за денег и терпела это отношение, – вздохнула Татьяна Михайловна.
Я же говорю, что у людей все сводится к деньгам. Я, конечно, понимаю, что без них никуда, даже корм мне не купишь, но терпеть такие унижения? Это же немыслимо.
– Сократ, но, вся беда в том, что это все шло от руководителя. У нее в коллективе были любимчики, которым позволялось все. И вся ситуация с девушкой юристом была по сути спровоцирована самим директором фонда, потому что приближенные к ней сотрудницы позволяли себе хамское отношение не только к юристу, но и к бухгалтеру и другим сотрудникам.
Я слышал, как Александр Петрович говорил супруге: Всякий дом хозяином хорош. Видимо, ваш хозяин был не совсем хорош.
– Руководитель сама молодая еще, да и стала она директором случайно, предыдущий начальник внезапно уволился, а она у него была секретарем. У нее сохранилоась доверенность подписывать документы, вот она и осталась И.О. директора, ну а потом стала директором. По сути, ни опыта, ни образования как такового у нее для этой должности не было, да и людьми управлять оказалось ей не по силам. Вот поэтому и такой разлад в этом фонде. Да и благотворительностью они сомнительной занимаются. Этот олигарх, возможно, и не подозревает, как расходуются его средства, – грустно улыбнулась Татьяна Михайловна, – а скольким людям, которым реально нужна помощь, они отказывают в ней.
Я слышал, как по телевизору говорили: что раньше благотворительность была добродетелью, а теперь стала отраслью экономики. Нет души больше в благотворительности.
– Но, ты знаешь, Сократ, я не жалею нисколько, что ушла, теперь у меня есть возможность больше времени посвящать детям. Последнее время они меня очень тревожат. Вижу, с Димкой что-то происходит, пытаюсь завести с ним разговор, а он упирается, наверное, стесняется со мной поделиться.
Да, что с Димкой происходит? Влюбился твой парень, места себе не находит. Все мысли у него о ней!
– Может, влюбился? – словно услышав мои мысли, спросила женщина. Ты не знаешь случайно?
Конечно, я все знаю, что происходит в этом доме.
– Раз молчишь, значит, точно влюбился. Да и возраст сейчас у него такой влюбчивый, кто в семнадцать лет не влюблялся? – Татьяна Михайловна покачала головой.
Она знает, если я молчу, то я согласен. А если нет, то я бы мяукнул.
– Ты, Сократ, у нас умный кот. Думаешь, я зря с тобой всегда разговариваю, делюсь своими мыслями, просто знаю, что ты меня поймешь. Ведь так? – спросила женщина и посмотрела в мою сторону.
Пойму, конечно, я вас всех понимаю. Все-таки странная женщина моя хозяйка, разговаривает со мной, как с человеком.
– Вот видишь, я и не сомневалась, что ты меня понимаешь, – улыбнулась Татьяна Михайловна, присела рядом со мной и погладила меня по голове. Я звмурлыкал и потерся об её руку.
В этот момент в дом вошел Димка. Он бросил рюкзак на мой диван, скинул обувь и прошел на кухню.
– Мам, как у тебя вкусно пахнет. Я такой голодный, – улыбнулся Димка, – как лев.
– Смотрю, сынок, у тебя неплохое настроение. Как день прошел? – спросила мама.
– Все хорошо, – усмехнулся парень.
– Иди мой руки, садись, покормлю тебя и заодно поговорим, – женщина махнула головой в сторону ванной.
– О чем ты хочешь поговорить? – насторожился Димка.
– О жизни, сын, – улыбнулась женщина, – ты чего так напрягся сразу. Все хорошо, просто давно не общались с тобой с глазу на глаз.
Через какое-то время Димка вернулся на кухню, сел за стол. Татьяна Михайловна поставила перед ним тарелку с супом, по запаху я мог определить, что это был гороховый супчик с копчёностями, я всегда его чувствовал и улавливал запах Мне не надо видеть блюдо, я определяю его по запаху.
– Ну, сынок, давай рассказывай, кто она, как зовут? – улыбнулась мама.
Димка замер с ложкой в руках, – а ты откуда знаешь? – спросил парень.
– Вижу, ты последнее время слишком серьезный, задумчивый ходишь, а тут с Сократом пообщались, он мне подтвердил мои предположения, – произнося эти слова, женщина улыбнулась и посмотрела на меня, – В смысле, я у него спросила:– как думаешь, может Дима влюбился? А он молчит. Ты же знаешь, молчание знак согласия, – засмеялась хозяйка и пожала плечами.
Женщина, ну что ты такое говоришь? Я ей подтвердил! Это же надо такое придумать? Ты только никому постороннему об этом не говори, а то тебя примут за не совсем здорового человека.
– Мам, вот не говори ерунды: Сократ, молчание, что ты напридумывала? Кто-то тебе что-то наговорил? – Димка положил ложку в тарелку и откинулся на спинку стула, потом перевел взгляд на меня. Я растянулся на полу, лежу и ухом не веду, слегка постукиваю хвостом по полу.
Парень, ты же знаешь, я могила!
– Клянусь, сынок, никто ничего не говорил. Сама догадалась, – Татьяна Михайловна широко улыбнулась, – я же не первый день на свете живу. Я тоже когда-то была семнадцатилетней.
– Настей зовут ее, она моя одноклассница, – буркнул Дмитрий, – но ты ее не знаешь. Она только в этом году к нам в класс перешла, они из Сибири переехали, – вздохнул Димка и принялся за суп.