– Чего лыбишься, девка? – Ухеш смотрел на напарницу, прищурив глаза. Чавкая, здоровяк проглотил очередной кусок мяса, оторванный от бараньей ляжки.
– Да так, – Инад пожала плечами, продолжая улыбаться.
– Доиграешься, девка. Вот отправимся сейчас наверх, ты у меня визжать будешь.
– Пфф, – она махнула рукой. – Хотел бы трахнуть, давно бы оттрахал.
Вино окончательно ударило ей в голову, расслабив тело и развязав язык. В ином случае Инад не позволила бы себе таких вольностей с напарником. Она бы даже не стала сопротивляться, если б верзила действительно решился с ней переспать. Но… не решится. Почему? Если б она знала… Ухеш не любил говорить на эту тему, а до подобных «угроз» он опускался только когда хмурился. Нет, мальчиков верзила не жаловал – Инад это знала точно. Но напарник даже к шлюхам не обращался в поисках утешения и ласок. Точнее, он их и не искал…
– Что там за шум? – Ухеш отвлёкся от трапезы, вслушавшись в происходящее снаружи.
– Народ беснуется, – Инад махнула рукой – чаша с вином её интересовала куда больше.
– С чего бы?
– Да не всё-ё-ё ли-и равно-о-о? – Инад икнула. – Славное винцо-о-о. До-о-о-оброе.
– Оно тебя до смерти когда-нибудь доведёт.
– А ты-ы-ы… ик… не тявкай, вер… зила-а-а. Нашё-ё-ёл… ся мне тут… ик… про-о-о-ро-о-ок.
Ухеш безнадёжно махнул рукой. Здоровяк хотел было продолжить трапезу, но тут снаружи раздалось «Убить Вахираза! Убить демона!». Рука сама собой дёрнулась к секире, прислонённой к стене возле решётчатой ширмы, отделявшей их уголок от остальных посетителей постоялого двора.
Инад захихикала и уставилась на напарника осоловелыми глазами.
– Не-е-ервнича-а-а-е-ешь, ве-е-е-ерзила-а-а.
Снаружи раздался клёкот каргана – в зале мгновенно воцарилась тишина. Некоторое время ничего не происходило. Доносящиеся с улицы шум и гам ослабли.
Кто-то из посетителей рискнул выйти наружу, а затем раздался дикий крик:
– Под защитой света!
Ухеш и Инад схватились за уши и рухнули на подушки. Казалось, будто нечеловеческий визг, прорвавшись через барабанные перепонки, просунул под череп когти и заскрёб ими по извилинам мозга.
Ухеш пришёл в себя первым. Морщась от нудного звона в ушах, он выглянул за ширму. Как и ожидалось, посетители лежали, корчась на коврах и подушках.
– Твою мать! – простонала Инад, её лицо исказила гримаса боли.
Как ни странно, но пьяная дурь выветрилась из головы – сознание блестело кристальной чистотой, и от этого боль воспринималась ещё ярче. После до неё дошло, что она более не слышит привычного пьяного хохота, бубнежа и музыки. Шакрамы тут же оказались в руках.
– Тише, девка, – пробасил Ухеш. – Резать некого.
Прозвучавший в тишине голос напарника успокоил, Инад чуть расслабилась, напряжённые плечи опустились, но оружия из рук девушка не выпустила.
– Что произошло? – донёсся чей-то стон из зала, люди постепенно приходили в себя.
Дверь отворилась, и в зал вошли двое гладиаторов. Ухеш сидел спиной к проходу, тем более впритык к ширме, поэтому новых гостей видеть не мог, но заметил, как нехорошо прищурилась напарница.
– Вахираз! – прошипела Инад.
Верзила мгновенно напрягся. Если тут Вахираз, то неудивительно, что их приложило магией. А чем ещё мог быть тот нечеловеческий визг?
– Сиди тихо, девка, – Ухеш показал ей здоровенный кулак. – Не дёргайся.
– Но…
– Тихо! Нас тут нет. Поняла?
– Поняла, поняла, – Инад обиженно отвернулась в сторону.
Гладиаторы неспешно двинулись через зал, добрались до стойки и заговорили с хозяином постоялого двора.
– Не зыркай! – прошипел Ухеш. – Учуять могут.
Инад поспешно отвела взгляд.
– Значит так, девка. Сейчас эти двое с хозяином договорятся, устроятся где-нибудь, а мы спокойно выйдем.
– Ты чего-то взволнованный, верзила.
– Чую, что нам лучше быть отсюда как можно дальше.
Инад кивнула. Чутью напарника, не раз спасшему их от неминуемой гибели, она доверяла…
* * *
Мы устроились в предложенном для нас хозяином месте – укромный тёмный уголок, отделённый решётчатыми ширмами – и стали дожидаться ужина. Впрочем, поесть мы могли и в гладиаторских покоях в колизее – к тому же бесплатно. Только вот изысками нас там не балуют – всё максимально просто, питательно и без кулинарной изюминки, которую в общественных заведениях добавляет повар, влюблённый в своё ремесло. А где такого в колизее сыскать? Вот и получается, будто еду нам клонируют – каждый день одно и то же. Благо хоть завтрак, обед и ужин разнятся. Но всё равно однообразие надоедает. В башне госпожи Таргин нас кормили так же. Поэтому мы не удивились, что в колизее ассортимент не отличается. Скорее, расстроились…
Но мы гладиаторы, и у каждого из нас, доживших до турнира, накопились деньги. Так что наша братия может себе позволить такие радости, как вкусная еда, хмельное вино, расслабляющие наркотики, горячая банька, мягкая постель и ласковая подружка на ночь… или дружок – в зависимости от пола и предпочтений гладиатора.
– Хорошо! – выдохнул Гехир. Сцепив руки за головой, проныра развалился на подушках и блаженно пялился в потолок. И чего он там увидел?
– Вот сейчас поедим и приляжем на мягкой кровати с какой-нибудь аппетитной шлюшкой.
– Говори за себя. Я просто пойду спать.
– Ах, ну да, ну да, – Гехир приподнялся на локте, положив на ладонь голову. – Я забыл, что тебе шлюшки не нужны. Ну… будь у меня такие же прислужницы…
– Гехир, – я нахмурился.
– Понял, понял, – он ухнул на подушки, снова устремив к потолку взгляд – в этот раз безразличный. – Шутить ты не в настроении, чужих шуток тоже не понимаешь. Но…
Он вздохнул.
– Договаривай.
Проныра скосил на меня взгляд.
– Ты бы перестал себя изводить.
Сговорились все, что ли?
С Гехиром мы однажды на эту тему говорили и ещё тогда условились, что больше к ней возвращаться не будем. Он прекрасно знает, почему я такой – мрачный и хмурый – и знает, что прежним я не стану, пока не верну Алаю и Орилу. Если они погибнут, точно свихнусь, и тогда я от этого города камня на камне не оставлю!
– Тихо, тихо! – Гехир осторожно положил ладонь на мой дрожащий кулак, с опаской глядя на моё обозлённое лицо. – Я понял, Шаин. Больше не буду возвращаться к этому разговору. В этот раз точно.
– Ты не виноват, – я успокоился после тройки глубоких вдохов-выдохов, ладонь с моего кулака Гехир убрал. – Дело не в тебе, друг. Умом я понимаю, что ты прав; что не стоит себя корить, ибо это ничего не изменит и делу никак не поможет… но ничего не могу с собой поделать.
– Ясно, – отвечает он спустя пару мгновений, не отрывая от меня обеспокоенного взгляда. – На миг мне показалось, что ты тут всех покрошишь в фарш…
Я усмехнулся. Ну, он почти угадал.
– Ну… помнишь подвал башни джадугяров?
Ещё бы не помнить. Ильрах с подручными меня тогда приковали к пыточному столу, намереваясь вытянуть из меня какие-то сведения. Да только вырубился я в самый ответственный миг, и Вахираз высвободил мою тёмную силу – зверя, как он его ещё называет. Зверь и порезвился на славу. Когда я очнулся благодаря Гехиру, все подручные Ильраха оказались порублены на куски. До сих пор в дрожь бросает, когда вспоминаю рассечённую наискосок, валявшуюся в луже крови голову, смотрящую на меня уцелевшим глазом. Бррр!
– Помню.
– У тебя ещё глаза были золотые… когда ты лежал на столе и бредил.
– Золотые?
Хм. Это что-то новенькое.
– Ну да. Точнее, глаза твои застилала какая-то полупрозрачная золотая пелена… Прости. Тогда нам было совсем не до этого, я и не вспоминал про ту странность. А потом и вовсе забыл.
Верно. Ильрах нам тогда изрядно насолил. Пришлось бегать и скрываться от неугомонного джадугяра. Действительно, подумаешь, золотые глаза. И что? Когда за тобой гонятся маги, стражники, а потом и здоровенный демон, подобные мелочи становятся неважными. А вот сейчас…