– Но ведь…
– Ти-хо! Сейчас я говорю! – Шеф щелчком сбил пепел с папиросы в лужицу пролитого кофе на блюдце и привычным жестом поправил вечно сползающие очки. – Я понимаю, что именно человеколюбие выдрало тебя из твоей норы и погнало обратно в Москву.., запоздалый приступ человеколюбия, я бы сказал. Мне хорошо знакомы способы, при помощи которых можно сломать любого человека, так что не надо оправдываться. Тем более, что ты ни в чем не виноват. Это я, старый трусливый болван, прогнал тебя тогда, даже не выслушав. Мы могли попытаться все это предотвратить, а теперь.., что ж, теперь мы можем только мстить… Попробовать отомстить, точнее. Но ты понимаешь хотя бы, чем все это может кончиться для тебя лично?
– Да, – ответил Андрей. – Как закрою глаза, так и вижу эту штуковину. Здоровенный такой, с глушителем, с приставным прикладом и оптическим прицелом…
Мне сказали, что сорок пятого калибра.
– Большая получится дырка, – задумчиво сказал шеф.
– Я подсчитал, – живо откликнулся Кареев. – Больше одиннадцати миллиметров.
– Солидно… И что же, тебе эту штуку прямо так и показали?
Кареев кивнул.
– На Никитском бульваре. Прямо на скамеечке.
Подошел человек и показал. И еще предложил денег – в качестве альтернативы.
Шеф покивал головой с таким видом, словно знал все это заранее.
– Знакомая тактика, – сказал он. "– И ты, конечно, отказался от пули и взял деньги.
Андрей промолчал, с мучительным стыдом уставившись в скатерть и чувствуя, что уши у него горят, как у нашкодившего мальчишки, а щеки, наоборот, бледны и бескровны.
– Ну и правильно, – неожиданно одобрил его действия шеф. – Так и надо действовать. Противнику надо наносить не только моральный, но и материальный урон. Хоть что-нибудь путное ты на эти деньги приобрел?
Андрей пожал плечами и с большой неловкостью ответил:
– Пистолет.
– Ну и дурак. Это я в том смысле, что о таких покупках лучше не рассказывать никому. Вообще никому, понимаешь? А вдруг я платный информатор? Думаешь, их сейчас нет? Неделю назад я послал подальше очень серьезного молодого человека в штатском… А если бы не послал? – Он раздраженно зашарил по карманам в поисках спичек. Андрей снова дал ему прикурить и оставил зажигалку на столе.
– Пистолет-то хоть хороший?
– «ТТ», – ответил Кареев.
– Хороший, – сказал шеф. – Значит, так. Это, – он постучал согнутым пальцем по рукописи, – мы дадим в ближайшем номере. Накупи себе продуктов, водки и сиди дома. Никому не открывай и держи пистолет под рукой. Когда на меня выйдут, я дам тебе знать. Документы у тебя сохранились? Какие-нибудь записи, пленки – ну, хоть что-то?
Кареев сокрушенно вздохнул и отрицательно покачал головой.
– Все отобрали, – сказал он. – У меня хватило ума передать все материалы Татьяне, ну, и…
– И они вас накрыли, – закончил за него шеф. – Вот уж, действительно, хватило ума. Осторожнее надо быть. А впрочем, какого черта! Им только того и надо, чтобы мы были осторожными, ни во что не совали нос и молчали в тряпочку. Так Татьяна в курсе?
– Нет, – ответил Кареев. – Я ничего не успел ей сказать. Пожалуй, это к лучшему.
– Несомненно. – Главный редактор потушил окурок в блюдце и встал, застегивая плащ. Андрей с грустью отметил, что плащ стал ему заметно велик – шеф усыхал на глазах, и Кареев подумал, что старику, пожалуй, осталось совсем немного.
Они вышли из кафе порознь. Редактор ушел первым, заметно сутулясь и прижимая локтем папку со статьей. Андрей проводил его взглядом, докурил сигарету и отправился домой на метро – его «москвич» снова капризничал, а лечить его хронические болячки у Андрея не было ни времени, ни сил.