У тебя ведь ни ордера, ни хрена… Кто-то наклепал на Кораблева, Кораблев наклепал на меня… Ты из этого, что ли, дело шить собираешься?
– Я ведь тебе, кажется, уже все объяснил, – процедил Нагаев.
– А теперь я тебе объясню. Я не урка, тонкостей этих не знаю, только, будь все так, как ты мне тут расписал, ты бы ко мне вот так не пришел. А если бы я в тебя пулю сквозь дверь влепил? А если бы я просто в окошко вылез? Никто не знает, что ты здесь, а значит, у тебя ко мне свой интерес имеется. Угадал? Вижу, что угадал. Ну, чего тебе надо? Денег?
– Деньги твои – вот они, – сквозь зубы процедил Нагаев, небрежно вынимая из сумки увесистый полиэтиленовый пакет. – Могу придушить тебя голыми руками и уйти вместе с деньгами. Ты мне на хрен не нужен.., да ведь я, кажется, уже об этом говорил. Сейчас поедем в одно место, там тебе скажут, кому ты нужен и зачем. Будешь хорошо себя вести – сработаемся. Ну, а если что – не обессудь, Наручники я с тебя сниму, только давай без фокусов.
– Уговорил, – сказал Муха и вытянул перед собой скованные руки. – Без фокусов так без фокусов. Я, конечно, чист перед нашим российским законом, но тебе, как видно, ничего не втолкуешь, поэтому лучше не дергаться и подождать встречи с людьми поумнее. Я правильно тебя понял?
– В общих чертах, – проворчал Нагаев, вынимая из кармана ключ от наручников.
Муха мысленно усмехнулся. Все его чувства сейчас дремали: он больше не испытывал ни страха, ни раскаяния, ни надежды, временно превратившись в автоматическое устройство, перед которым стояла единственная задача: выбраться из этой передряги целым и невредимым. Мент что-то замыслил – что-то очень недоброе, судя по его подлой физиономии, – но у Мухи было одно преимущество: Нагаев практически ничего о нем не знал, сам будучи видимым почти насквозь и понятным, как сигнал светофора. «Тварь продажная, – думал Муха, растирая запястья, которые вовсе не болели, – мусорюга, я тебе устрою сюрприз.»
Он снял с вешалки и протянул Нагаеву свою куртку.
Капитан ощупал и охлопал ее со всех сторон и, убедившись, что в ней не припрятано оружие, вернул Мухе. Муха оделся и первым вышел из квартиры. На лестничной площадке он наконец закурил и остановился, поджидая возившегося с норовистым замком капитана.
– – Три оборота, – подсказал он, с удовольствием дымя сигаретой.
– Не учи ученого, – буркнул Нагаев. Он повернул ключ еще раз, и тот, наконец, вышел из скважины, где, как казалось капитану, засел намертво.
Пока Нагаев ковырялся в замке, Муха вызвал лифт.
Они погрузились в кабину и без приключений спустились на первый этаж.
– Не дрейфь, скалолаз, – ободряюще сказал Нагаев, когда они вышли на крыльцо. – Мент, который тебя впервой повязал, он вроде второй мамки, так что мы с тобой теперь – не разлей вода. Ты меня до самой смерти не забудешь.
– Интересно получается, – задержавшись на верхней ступеньке, задумчиво сказал Муха. – Кто только к человеку в мамки не лезет! Какая-нибудь докторша в детской поликлинике, потом учительница, потом старшина в армии, а там, глядишь, и мент – и все мамки, и все, что характерно, именно вторые, а не третьи или, допустим, восемнадцатые.
– Пошли, пошли, – потянул его за рукав Нагаев.
– Нет, постой. Раз уж мы теперь родственники, я тебе должен открыть одну тайну.
– Тайну? – левая бровь капитана уползла под кепку, выражая сомнение.
– Государственной важности. Ты знаешь, что у меня есть правительственные награды?
– Да ну?! Ну, и что это меняет?
– Для тебя, капитан, это меняет очень многое.
Очень может статься, что буквально все. Знаешь, за что у меня награды?
– Да за Афган же, наверное, – равнодушно предположил Нагаев – Да погоди, капитан. Что ты торопишься, как голый в спальню? Дай напоследок воздуха глотнуть. Я ведь еще не все сказал. Про Афган – это ты верно догадался. А род войск угадать можешь?
– Десантура, что ли? – с нескрываемым презрением спросил Нагаев.