Капитан растоптал окурок подошвой своего тяжелого ботинка, огляделся по сторонам, быстро нырнул в полуобвалившийся оконный проем, сразу же оступившись на куче битого кирпича и чуть не угодил ногой в скромно прикрытую мокрым обрывком газеты кучу дерьма.
Коротко выматерившись, Нагаев восстановил равновесие и прошел вглубь помещения, под прикрытие уцелевшего потолка, внимательно глядя под ноги.
Он успел выкурить еще одну сигарету, прежде чем в соседней комнате послышалась какая-то возня. Там что-то упало, кто-то охнул и зашипел, и в дверном проеме появился обладатель дерматинового пальто и клетчатой шляпы.
– Здогово, начайник, – шмыгнув носом, произнесла эта личность, стоя на одной ноге. Вторая была поджата – видимо, ушастый сексот сильно зашиб ее, споткнувшись о кирпич.
– Привет, Игогоша, – невольно ухмыльнувшись, сказал капитан.
Это была не кличка. Владелец знаменитого на весь район дерматинового пальто звался Игорем. Сам себя он называл Игорешей, что в его исполнении звучало как Игогоша – он не выговаривал добрую треть алфавита, что делало его совершенно неоценимым кадром, поскольку никто не принимал косноязычного алкаша всерьез.
– Какие дева, начайник? – спросил Игогоша и опять шмыгнул носом. – Закутить дашь?
– На, – сказал Нагаев, протягивая стукачу открытую пачку, – наваливайся, голытьба. Не пойму, куда ты деньги деваешь. Неужто пропиваешь все до копейки?
– А чего там пгопивать? Жавкие ггоши, вот и все мои деньги.
Говоря, Игогоша ловко подцепил скрюченными, давно не видевшими мыла пальцами сразу три сигареты и вороватым движением вытянул их из пачки. Две он быстро сунул в карман своего треснувшего на сгибах лапсердака, а третью вставил в губы. Капитан, сделав вид, что не заметил наглого грабежа, поднес ему спичку. Игогоша закурил и с блаженным видом выпустил дым из ноздрей.
– Хогош табачок, – похвалил он, жадно затягиваясь и шмыгая носом. – Пги моих доходах тойко на свиданке с тобой и покугишь по-чевовечески.
– А скажи, Игогоша, – не удержался Нагаев, – правду говорят, что ты свое пальто из чьих-то дверей пошил?
– Бгешут, – авторитетно заявил Игогоша и мастерски сплюнул на груду битого кирпича в углу. – Это они от зависти, педегасты пассивные.
– Ладно, – сказал капитан, посмотрев на часы. – Давай-ка к делу, приятель. Новенькое что-нибудь есть?
– Это смотгя что тебя интегесует, – уклончиво ответил стукач, в три огромных затяжки добивая сигарету и стыдливо косясь на все еще тлевший в руке у Нагаева окурок. Капитан перехватил его взгляд, брезгливо поморщился и протянул ему бычок фильтром вперед. Игогоша схватил окурок, благодарно кивнул и присосался к нему, как пиявка.
– Муха у нас в районе объявился, – рассматривая провисший потолок, сказал Нагаев. – Слыхал?
– Угу, – кивнул Игогоша. – Гебята базагили.
– Какие ребята? – спросил Нагаев, подавляя инстинктивное желание тоже начать картавить.
– Левые какие-то гебята, не с нашего пятачка, – отрицательно замотал головой сексот. – Говогили, он кого-то ггохнул. Вгоде, какую-то бабу. Богатую, вгоде.
– А про то, кто он такой, этот Муха, промеж ребятами базара не было? – поинтересовался капитан.
– Быв. Быв базаг, тойко это тгеп один, никто же ни хгена не знает, а всем интересно…
– Да, Игогоша, толку от тебя сегодня, как с козла молока, – вздохнул капитан. – Только курево на тебя зря перевожу.
– Есть один чеговек, – после недолгого раздумья сказал Игогоша. – Художник-авангагдист.
– Чего?! – Нагаев с трудом сдержал смех. – Да у тебя глюки, Игореша! Где это ты художника встретил?
Не у себя ли на пятачке?
– Угу, – снова промычал Игогоша и с видимым сожалением бросил под ноги обслюнявленный фильтр – все, что осталось от сигареты. – Он это дево стгасть как уважает. Богодатый такой, стгашный… Сегегой зовут, фамивию не знаю. Так вот, он с этой бабой имев какие-то дева как газ пегед тем, как ее ггохнули.