– Простите, – едва слышно произнесла она, – но я правда не могу…
– Я же сказал, что понял, – перебил ее Илларион. – Это вы меня простите. Пустое любопытство – один из моих главных пороков. Я утешаюсь только тем, что это широко распространенный порок…
Он с места в карьер включил свою, как выражался Мещеряков, «чушемолку», надеясь если не развеселить, то хотя бы отвлечь свою собеседницу от мрачных мыслей. Умнее всего, конечно же, было бы просто уйти, но ее спутник не казался Иллариону способным в целости и сохранности довести ее до дома – пожалуй, он был напуган больше, чем она. Его подозрения немедленно подтвердились: позади хлопнула дверца, закудахтал стартер, натужно взревел двигатель, и старый «москвич», который едва не помял отъезжающий «паджеро», рванул с места, как какой-нибудь «феррари», взявший старт в трековой гонке.
– Интересный парень этот ваш приятель, – сказал Забродов, проводив взглядом удаляющиеся габаритные огни.
– Просто так надо, – сказала девушка, поправляя на плече ремень сумочки и растерянно озираясь. – Где это мы?
– Мы в самом сердце таинственных событий, – не удержался от шпильки Забродов. – Так, во всяком случае, мне кажется. Скажите лучше, куда вам надо попасть.
– Спасибо, – сказала она, – но провожать меня не надо. Я вам очень благодарна, но на сегодня с меня довольно приключений.
– Честное слово, – сказал Илларион, – с меня тоже. И приключений, и споров… И чай я пил совсем недавно, а кофе на ночь – это нонсенс, так что я клятвенно обещаю проводить вас только до дверей.
– Право, это лишнее, – слабо запротестовала она.
– Может быть, – сказал Илларион, – но я уже дал клятвенное обещание. Не хотите же вы, чтобы я крался за вами по темным переулкам, как влюбленный мальчик или киношный маньяк?
– А вы будете красться?
– У меня просто нет выбора, – сокрушенно сказал Илларион. – Я бывший офицер и не могу запятнать свою честь, не сдержав слова.
– Вы уличный нахал, – слабо улыбнувшись, сказала она.
– А вы кокетничаете с незнакомым мужчиной посреди ночи и вдобавок обманываете, – строгим голосом ответил Илларион. – У вас же зубы стучат, как отбойный молоток…
– Спасибо, – в ее голосе зазвучали сердитые нотки. – Такого букета комплиментов мне не подносили очень давно. У вас довольно странная манера знакомиться.
– А вы зато разговорились, – сказал Илларион таким тоном, словно собирался показать язык. – Цель оправдывает средства.
Незнакомка рассмеялась, взяла Иллариона под руку, и они двинулись к шумевшему впереди Пресненскому Валу.
Илларион, как и обещал, проводил ее до самых дверей, откланялся и двинулся к лифту.
– Черта с два, – сказала вдруг она. – Теперь без чая я вас никуда не отпущу.
– Фу! – с притворным отвращением сморщился Забродов.
– И перестаньте паясничать. Скажите лучше, куда вы подевали ключи. Свалили все в кучу, ничего не найти… Ага, вот они! Странно, – сказала она, повозившись у замочной скважины, – заперто с той стороны. Он что, вернулся?
– Муж? – хватаясь за сердце жестом оперного тенора, спросил Илларион.
– Брат, – ответила она.
В этот момент дверь распахнулась, залив полутемную лестничную площадку потоком яркого электрического света.
– Привет, сестренка, – сказал возникший на пороге бородач в застиранной тельняшке. – Кто это с тобой?
– Я, – ответил вместо нее Забродов, делая шаг вперед.
– Обалдеть можно, – сказал Игорь Тарасов, хлопая ресницами. – Наш пострел везде поспел.
– А ты думал, – важно произнес Илларион, вслед за ничего не понимающей Татьяной Тарасовой входя в квартиру ее брата.
* * *
– Тебя видели на Каширском, – прокурорским тоном произнес полковник Мещеряков, привычным жестом подбирая полы длинного черного пальто и усаживаясь на пластиковый стул.