- Это правда. Я давно подозревал Дильгерта в некоторых грязных делах и даже сумел установить его вину, но доказательств было бы недостаточно даже для самого строгого суда. Я не поручусь за отцеубийство, но все, что касается насилия и лишения жизни женщин - чистая правда.
Арна тяжело вздохнула и закрыла глаза. Каждый раз, когда ей приходилось прибегнуть к своим способностям, чтобы побудить кого-либо поверить ей, Танаа чувствовала себя предательницей, лживой и подлой, способной лишь манипулировать другими, обманывать ради достижения своих целей. Девушка ощущала себя грязной, и даже мысль о том, ради чего она это делает, не помогала справиться с чувством испачканности. Все же цель далеко не всегда оправдывает средства…
“Не всегда, но часто” - говорила она себе, раз за разом сталкиваясь с необходимостью обмануть кого-то еще, заставить поверить ей, даже если она говорила правду.
Необходимость? Да. Но… единственный ли это путь?
Арна не знала. Она знала только, что времени становится все меньше, что разоренный мир все ближе, и она должна спешить.
И потому она в очередной раз потянулась к чужому сознанию, подчиняя его на краткое мгновение себе и внушая стремление поверить ей, довериться, принять ее слова как истину и не удивляться странной перемене отношения.
Закончив с ла Маром, Танаа сосредоточилась на поиске Орогрима и Мантикоры. Орк, к ее беспокойству, не отозвался, зато Талеанис ответил быстро.
“Арна? Где ты?” - эмоциональный фон, исходивший от полуэльфа, мгновенно нарисовал девушке презабавнейшую картинку облитого теплой водой кота, до того мирно дремавшего на солнышке, и она едва сдержала смех.
“Я вместе с Гундольфом и еще… двумя рыцарями. Мы в безопасном месте. А ты где, и что с тобой? И… Грим, он тоже с тобой?”
“Да. Мы, наверное, тоже в безопасности, если можно старую заброшенную тюрьму с эшафотом считать таковой… Я в полном порядке, да и твой братец, как отоспится после приема крагакха, тоже будет в норме”
“Как вы выбрались?”
“Арна, ты себе не представляешь! Нас нашла Лианна!”
Выслушав сбивчивый, полный восторгов и страхов за полуэльфу рассказ Мантикоры, Танаа успокоилась. Теперь дело оставалось за малым - собрать всех вместе и озвучить им свой план.
- Несмотря ни на что, Повелитель, я продолжаю считать, что вы зря так легко доверились этому человеку, - Маар-си низко склонил голову, упрямо закусив губу, и приготовился к новому проявлению гнева демона.
Однако на этот раз ему повезло. Левиафан уже отошел от легранова обаяния и умелой лести и вновь начал прислушиваться к советам и мнению своего первого помощника, который ни разу не подводил князя-герцога.
- Но ты сам привел его ко мне, - резонно заметил он.
- Конечно, Повелитель. Я проверил его своими методами, но вы же понимаете, что в отличие от ваших они не дают стопроцентной гарантии.
Левиафан глухо заворчал. Вслушавшись в тональность звука, париасец спокойно выпрямился - угроза миновала, теперь хозяин сердит только на себя, а от помощника будет ждать лишь совета.
- Ты прав, раздери меня Бездна! Я зря был столь откровенен с этим хлыщом. Впрочем, если он не оправдает моего доверия - мою ошибку несложно поправить: мертвым он никому ничего не скажет.
- После должной обработки трупа - не скажет, - педантично поправил Маар-си.
- Да, конечно. Но в целом мне понравился этот смертный - он производит впечатление человека, который может быть мне полезен. Но не упрется ли он, если придется делать грязную по меркам людей работу? К примеру, убить ребенка, или еще какую-нибудь ерунду в таком же роде?
Париасец негромко рассмеялся.
- Что вы, Повелитель! Как раз чрезмерными и глупыми предрассудками ваш потенциальный раб не отягощен. Он, помнится, однажды очень ловко выкрутился из непростой для него ситуации, в полной мере проявив гибкость собственных моральных принципов.
- Рассказывай, - заинтересовался демон.
- Дело было в Мидиграде. т’Арьенга, да будет вам известно, большой охотник до женского пола, да и вообще всевозможных подобных развлечений. В особенности он любит все новое, в том числе - девственниц.
- Понимаю, - осклабился князь-герцог. В этом вопросе он увлечения Леграна разделял. Правда, после соития с демоном человеческие девственницы - да и не девственницы - как правило, не выживали: уж больно вопиющее несоответствие размеров.
- Так вот, наш шевалье заинтересовался дочерью графа дель Хайниса, человека при дворе влиятельного и вхожего ко многим высокопоставленным лицам империи. Но дочерью этот граф был знаменит в большей степени, нежели своими связями, и неудивительно. Девятнадцать лет - и все еще невинна. Красива как ангел - белокурая, голубоглазая, лицом схожа с эльфой, поговаривали даже, что ее мать на одну четверть принадлежала к этому народу. Многие достойные кавалеры добивались ее благосклонности, и всем она отказала. Говорят, сам император ухаживал за прекрасной девой, но и ему не повезло.
- И как он перенес отказ?
- Спокойно: Его Величество вообще достаточно хладнокровен в подобных вопросах, и никогда не станет добиваться девушки, единожды услышав “нет”, - Маар-си позволил себе тень улыбки. - Так вот, сей цветок пышно цвел в Мидиграде, оставаясь нетронутым, и конечно же не мог не заинтересовать шевалье т’Арьенгу. Он бросил все свои силы на осаду этой крепости - и, как и многие до нее, Ликая дель Хайнис не устояла. Два месяца сумасшедшей страсти - и закономерное исчезновение интереса со стороны т’Арьенги. Вот только в любовном пылу он совершенно забыл об осторожности: Ликая понесла ребенка.
Первое время девушке, совершенно не желавшей открывать кому-либо свой позор, удавалось скрывать растущий живот, когда же дальнейшая маскировка стала невозможной, Ликая покинула столицу и уехала в Ястантару к своей кузине под предлогом отдыха от шумной жизни Мидиграда. В Ястантаре она благополучно разрешилась от бремени, произведя на свет здоровую и крепкую девочку. Поначалу Ликая хотела оставить ребенка на попечение бездетной кузины, которая была бы только рада такому нежданному подарку, но планам не суждено было сбыться: в Ястантару без предупреждения прибыл граф дель Хайнис.
Узнав правду, граф задал дочери лишь один вопрос: любит ли она т’Арьенгу? Не желая лгать любимому отцу, Ликая сказала правду: да, любила, любит до сих пор и будет любить до конца своих дней.
Через месяц граф вернулся в Мидиград, везя дочь и внучку с собой. В столице он, не медля, лично явился к т’Арьенге и предупредил: если шевалье не женится на Ликае, то не пройдет и нескольких дней, как голова незадачливого героя-любовника украсит собой один из шестов на площади Пяти Эшафотов. Должно быть, граф был достаточно убедителен, по крайней мере, Легран тут же блестяще вывернулся, сказав, что глубоко раскаивается в том, что некогда оставил прекрасную возлюбленную, что готов на все ради нее, что и подумать не смел о женитьбе, так как полагал, что после его поступка Ликая и смотреть в его сторону не пожелает, ну и все в таком же духе. На следующий день он явился в особняк дель Хайниса с цветами и обручальным кольцом, упал пред “возлюбленной” на колени и молил простить его и стать его женой. Ликая, не веря собственному счастью, согласилась.
- Ты можешь покороче? - недовольно прервал увлекшегося париасца Левиафан. - Мне неинтересны все эти сопли.
- Конечно, повелитель. Помолвку назначили на следующий же день, а со свадьбой т’Арьенга тянул как только мог, выискивая всевозможные предлоги. Сам же он в это время искал способ избавиться от навязанной женитьбы. И в конце концов нашел этот способ: простой, и предельно жестокий.
Вскоре назначили дату свадьбы, пригласили гостей, начали готовиться к празднованию. Но ранним утром торжественного дня Мидиград потрясла страшная весть: прекрасная Ликая покончила с собой, отравив свою пятимесячную дочь.
Отец и жених казались раздавленными горем. Т’Арьенгу тем же вечером в последний миг вытащили из петли - узнав содержание предсмертного письма Ликаи, несчастный не пожелал жить.