Истеричный женский крик мгновенно потонул в целом хоре детских воплей и плачей, отцы семейств бросились к своим малышам, все же свернув ограду павильона, а зеваки разбежались, унося панику в глубину парка. За последние сорок лет так и не сумев привыкнуть к регулярным взрывам и перестрелкам на улицах родных городов, толпа отреагировала мгновенно, неумело и оттого еще более дико. На асфальт начали валиться сбиваемые с ног люди.
Павел упал на землю, выдернул из-за пояса пистолет, что-то крикнул Демину. Телохранитель уже выталкивал хозяина из парка и, присев за билетной будкой, снова целился в Круглова. Раздались выстрелы, Павел ответил и перекатился в сторону, прикрываясь перевернутой тележкой для приготовления сахарной ваты и воздушной кукурузы. Ох и будет же он потом вопить по поводу испорченной одежды...
— Костин, охрана уносит мальчика через северный выход! Твою мать, Костин, бегом!
Андрей обернулся, быстро приблизился, не спуская раненого телохранителя с прицела, наклонился, рукой прикасаясь к шее.
— «Центральная», на главном входе необходима медицинская помощь. Продолжаю преследование... — Длинным скачком перепрыгнув поваленное ограждение, Андрей побежал к тоннелю, пригибаясь и держа оружие перед собой. За спиной продолжали стрелять, вопили люди.
Быстро заглянув в пустой поезд, застрявший на выходе из трубы, он метнулся к забору парка. Ветки кустов, еще не успевшие облысеть к приходу сентября, отчаянно колыхались. Кусты, забор, скамейки. Андрей нагнал телохранителя, зажавшего ревущего пацана под левой рукой, за Комнатой Страха.
— Стоять! Мальчишку в сторону, оружие на землю, руки чтобы я видел! — заорал Андрей, падая на одно колено и ловя широкую спину в прицел.
Охраннику словно поставили подножку. Он качнулся, будто готовясь упасть, но удержался на ногах и застыл, не оборачиваясь.
— Я сказал, быстро оружие на землю и отпусти пацана! Телохранитель медленно повернулся и присел, внезапно выставив мальчика вперед.
— У-у-у, суки! — тихо взвыл он, кладя ствол пистолета на плечо пацана. — Замочу мелкого, мусор поганый! А ну бросай ствол! Быстро, козлина, а не то грех на душу возьмешь! Ну, кому сказал?!
«Тигр» дрогнул в руке, но Андрей не опустил оружия. Внимательно, очень внимательно следил он за каждым движением, за каждым вздохом здоровенного бугая, прятавшегося за спиной плачущего девятилетнего мальчугана.
— Ты чего это, падаль, удумал, — негромко, но отчетливо проговорил Андрей, — хозяйским сыном прикрываться?! Я тебе не мент, меня твое прошлое не волнует. Мальчишку отпустишь — тогда и поговорим. Давай без глупостей, ты мне и не нужен вовсе.
Лицо охранника исказила неопределенная гримаса, и он повел стволом пистолета:
— А мне все одно! Я сидеть не буду, понял, падла! Я вообще... — Он немного привстал из-за детского плеча, и Андрей, коротко выдохнув, выстрелил.
Бугай исчез из-за детского плеча, словно его стерли ластиком. А мальчишка даже не шелохнулся. Продолжал опасливо коситься назад и не успевал смахивать предательские слезы. Человек, которого он знал всю свою сознательную жизнь, лежал за его спиной с железной стрелкой в голове. Человек, которому он привык доверять. Человек, который так любил катать его на руках и приносить апельсины. Защищавший и оберегавший. Осмелившийся предать.
Тело бритоголового тяжело осело в лужу, выпавший из руки пистолет откатился прочь.
— Все хорошо, Гриш, — Андрей осмотрелся и медленно спрятал оружие, — больше бояться нечего...
Демонстрируя открытые ладони, Андрей осторожно подошел к ребенку. Опустился рядом на корточки, прикоснулся к плечу. Мальчишка не переставал всхлипывать, но заплаканные глаза поднял.
— Ну, будь мужчиной... — Андрей запнулся.