Старушенция была суеверной и всегда выходила из лифта то на двенадцатом, то на четырнадцатом этаже, избегая нажимать кнопку своего. Она, как и следовало ожидать, разорялась больше всех, так что пронзительное старушечье карканье перекрывало голоса присутствующих, мешая разобраться, в чем дело.
Впрочем, Сергей Иванович понял, что к чему, очень быстро. Дверь квартиры номер сто шестьдесят пять, расположенная как раз напротив и до сих пор остававшаяся закрытой, объяснила ему все лучше всяких слов. Новенькая темно-вишневая обивка свисала с нее неопрятными клочьями, беззастенчиво выставляя напоказ белый волокнистый наполнитель. Невооруженным глазом было видно, что кто-то основательно поработал над ней бритвенным лезвием или очень острым ножом.
– А, Серега! – возбужденно приветствовал Шинкарева сплошь заросший черным курчавым волосом Паша Иваницкий. – Ты видал, чего делают, суки! Во всем подъезде двери пописали, говноеды!
– С жиру бесятся, подонки, – авторитетно заявила Анна Яковлевна из сто семидесятой, возмущенно тряся всеми подбородками сразу.
– Факт! – прорычал Иваницкий. – Поймать бы, козлов, и шкуры ихние поганые заместо обивки к дверям приколотить!
– Вот черт, – растерянно сказал Сергей Дмитриевич. У него вдруг заныли порезанные пальцы. – А я, дурак, расстраивался, что не успел…
– Да, – согласился Иваницкий, – тебе, брат, повезло.
– А может, он и порезал, – вставила свои пять копеек карга с тринадцатого этажа. – Чтоб, значит, ни себе, ни людям.
– Господь с вами, Вероника Ивановна, – пролепетал Сергей Дмитриевич, непринужденно засовывая правую руку в карман, – что вы такое говорите, в самом деле…
– Во дает старая кошелка! – восхищенно воскликнул Иваницкий. – Ты это брось, Ивановна. Серега – наш человек. Он сам строитель, знает, что почем. Может, это ты ночью развлекалась? Сама же вечно жалуешься, что бессонница мучает…
– Глаза твои бесстыжие! – заверещала Вероника Ивановна, громыхая стеклотарой, и пустилась в длинное перечисление недостатков Паши Иваницкого.
Сергей Дмитриевич вздохнул и аккуратно прикрыл дверь. Заперев замок на два оборота, он вынул из кармана правую руку и некоторое время стоял в прихожей, тупо разглядывая параллельные неглубокие порезы на подушечках пальцев и тихо радуясь тому, что не успел пожаловаться жене на неизвестно откуда взявшуюся травму. Испуга не было – видимо, его время пока не приспело. Шинкарев просто не мог поверить в реальность происходящего. Поверить можно было во что угодно: в самое нелепое совпадение, в полтергейст, в колдовство и гипноз, но не в то, что он, Сергей Дмитриевич Шинкарев, мог полночи перебегать на цыпочках с этажа на этаж, кромсая обивку чужих дверей. "Совпадение, – решил он наконец. – Это просто не может быть правдой, и значит, это – дурацкое совпадение.
Порезаться можно было где угодно, а двери полосуют постоянно, особенно в новых домах…"
Он тихо вернулся на кухню и сел на любимое место у окна. Кофе остыл и казался отвратительным на вкус.
Сделав глоток, Сергей Дмитриевич раздраженно оттолкнул чашку.
– Господи, – сказал он, – что за дрянь!
– Твой любимый сорт, – спокойно ответила жена. – Ну, что там стряслось?
– Какой-то идиот изрезал все двери в подъезде, – ответил Сергей Дмитриевич, снова придвигая к себе чашку. Кофе не лез в горло, но он решил, что не следует акцентировать внимание Аллы Петровны на своем дурном настроении.
– Выходит, нам повезло, – сказала жена. Она по-прежнему стояла спиной, но Сергей Дмитриевич готов был поклясться, что Алла улыбается. – Теперь у нас будет самая красивая дверь в подъезде.
– Да, – согласился Шинкарев.
– Кстати, – сказала Алла Петровна, – куда это ты ходил ночью? Я проснулась, когда ты вставал, но почти сразу же уснула.