— Связывайтесь по радио! Пускай доложат обстановку! Pronto, mucho pronto! [1]
Из радиорубки понеслись лихорадочное завывание перебираемых частот и резкие статические разряды. На палубу горохом высыпали уже начинавшие было дремать солдаты.
Грянул новый далекий взрыв. Но, по-прежнему, над “Ангелом-Два” не виднелось ни единого огненного языка.
Фрост буквально вырвал микрофон из рук Черныша.
— Что у вас творится, черт возьми?
— Взрывы в машинном отделении! Все горит, но внутри! Кормовой отсек спасти невозможно!
— Скотство! — только и сказал Фрост. — Эй, — обратился он к Педро Торресу, — отсюда включаются корабельные громкоговорители?
— Si, como no! [2]
— Нажми нужную кнопку, — велел Фрост. Педро повиновался незамедлительно.
— Внимание! Внимание всем! Говорит Фрост. “Фи, — подумал наемник, — прямо кинодешевка времен второй мировой… Сейчас начну проникновенное обращение к своему героическому экипажу…?”
— Тиммонс, где бы ты сейчас ни был, бегом на квартердек и собирай пожарную команду сызнова. Идем на выручку “Ангелу-Два”. С ними, похоже, сыграли такую же поганую шутку… Спустить спасательные шлюпки, на весла сажать лишь добровольцев. Шевелись, Тиммонс!
Фрост выключил микрофон и швырнул его на место.
— Разобьете, — предупредил Педро Торрес.
Наемник лишь рукой махнул.
— А ну, связывайся с “Ангелом-Три”! — крикнул он радисту, хотя парень сидел совсем рядом и отлично слышал бы даже шепот.
— Сию минуту, сэр… Говорите.
— Ангел-Три! Это Фрост. Ангел-Три!
— Ангел-Три слышит ясно и четко, сэр.
— Во всю прыть неситесь к Ангелу-Два! Заходите с правого борта!
— Уже спешим, капитан Фрост.
— Действовать в точности как утром. Понятно? — Да, сэр. Мы спускаем шлюпки — там положение похлеще, чем утреннее…
— Правильно делаете, спускайте! И живо!
— Слушаю, сэр.
— Конец связи, — устало произнес наемник.
Битва с огнем продлилась почти до самого утра. Тиммонс, Фрост и ведомая ими пожарная команда с ног падали, но продолжали бороться, спасая всех, кого еще возможно было спасти в аду, царившем под палубой “Ангела-Два”. Погибло сорок два человека.
Некоторые тела сумели опознать, некоторые опознанию не поддавались, некоторые навсегда пропали без вести, поглощенные пучиной, либо испепеленные дотла.
Перед рассветом все — и спасатели, и спасаемые, — поспешно разместились в шлюпках и принялись отваливать от кренившегося корабля, уже на две трети погрузившегося под воду и тонувшего прямо на глазах. Следовало отойти подальше, ибо водоворот, неизбежно возникающий на месте катастрофы, засасывает все, находящееся в страшных пределах его досягаемости.
Марина распорядилась немедленно обогреть всех, снятых с “Ангела-Два”, напоить горячим кофе, разместить поудобнее. Последний приказ было затруднительно исполнить. Уцелевшие суда оказались набиты битком. На обоих учинили новую, куда более тщательную, чем первая, проверку.
Перевернули все, вскрыли каждый ящик с оружием, даже патронные коробки, запаянные герметически, взрезали.
Никаких подозрительных признаков.
Ни грамма взрывчатки.
Царил полный штиль. Суда, разделяемые всего лишь сорока ярдами расстояния — по морским понятиям, стоящие вплотную, — словно застыли. В без четверти семь утра Фрост, продолжавший держаться на ногах только благодаря тонизирующим таблеткам — так называемым “пеп-пиллз”, — велел выстроить всех — и солдат, и моряков, — на палубах.
Потом обратился к обеим затаившим дыхание командам по громкоговорителю:
— На борту по-прежнему остается предатель. И, вероятнее всего, не один. Если сию секунду не развернуться и не лечь на обратный курс — будьте покойны: оба корабля добром не кончат.