— А?
— Станцию включай, чтоб тебе… Связывайся с остальными кораблями!
— А вы кто такой, черт возьми?
— А я, черт возьми, командующий войсками! — процедил Фрост. Видимо, процедил с достаточной злобой, потому что молодой человек немедля ответил:
— Сию минуту, сэр!
Он шлепнулся в кресло подле передатчика, защелкал тумблерами, завертел ручками. Раздался обычный свист настройки — переливчатый, прерываемый шипением, хрипом, треском.
— Ангел-Один вызывает Ангела-Два и Ангела-Три… Повторяю…
Фрост не сразу понял, что парень твердит установленные позывные. Хм! Ангел-Один… Ангелы-мстители. Самозваные… Ладно.
Буквально выхватив у радиста микрофон, Фрост заорал:
— Алло! Алло! Здесь Генри Фрост! Судно горит… Ну да, сами видите… Полным ходом сюда, и готовьте помпы. Будете заливать нас общими силами. Ангел-Два…
Наемник запнулся, ибо не имел представления, у какого именно транспорта этот позывной, однако быстро нашелся:
— Ангел-Два и Ангел-Три! Каждому подходить с ближайшего борта! Конец связи!
Глава пятая
Сколько времени длилась отчаянная совместная борьба с огнем, Фрост не мог сказать в точности. Возможно, полчаса, возможно — час. Или десять минут. На часы не смотрел никто.
Выхватив пожарный шланг у вконец изнемогавшего Тиммонса, Фрост понял, насколько могуч англичанин. Брандспойт, из которого била тугая, неудержимая струя, рвался вон из рук, и мгновение спустя наемник уже почувствовал, что не удержит его. К счастью, подлетевший молодой француз ухватил второй держак и разом облегчил командиру труд, пособил прицелиться прямиком в ревущее пламя.
Рушившиеся с подошедших вплотную транспортов потоки воды метили туда же. Все, кто находился на палубе “Ангела-Один” промокли до нитки, но внимания на подобные мелочи сейчас не обращали.
Дым начал оседать, редеть, растекаться над морскими просторами жидкой пеленой.
— Сэр!
Фрост узнал голос Тиммонса.
— Капитан уведомляет: пожар полностью потушен. Просит переключить помпы на откачивание воды. Иначе потонем, трюмы наполовину затоплены.
Кивнув англичанину, Фрост крикнул:
— Радист!
— Сэр?
Молодой человек, уже не столь бледный, сколь был еще недавно, поспешил на зов.
— Капитанам “Ангела-Два” и “Ангела-Три”: прекратить подачу воды, оставаться рядом еще с полчаса. На всякий случай. Вдруг откроется течь, или огонь опять полыхнет…
— Верно, сэр! — одобрил британец.
Шатаясь от пережитого напряжения, Фрост отступил к поручням фальшборта и повел взглядом вокруг. Увидел десятки таких же измученных, мокрых, перепачканных сажей людей. Увидел Марину. И Тиммонса увидел.
И белобрысого диверсанта узрел.
Парень уже вполне оправился от полученной трепки, и что-то в его глазах заставило Фроста выпрямиться, поджать губы, решительно — как ни в чем не бывало, спокойно — точно и не произошло ничего, двинуться вперед.
— Как тебя зовут? — спросил он молодого блондина преувеличенно ровным и хладнокровным голосом.
— Грюнвальд.
— Ты работаешь на Кастро? Или на Рамона? Или на Советы? А?
— Пошел ты на… — осклабился белобрысый. И рассмеялся Фросту прямо в физиономию.
— Отпустите-ка этого героя, — сказал Фрост солдатам, крепко державшим Грюнвальда за локти. Наемники — один из них был могучим африканцем, второй — то ли шведом, то ли датчанином, — повиновались и отступили. Правда, не слишком далеко.
Грюнвальд стоял с прежней нагловатой невозмутимостью. Ни единый мускул не дрогнул на его правильном — пожалуй, даже привлекательном, лице. Только глаза сверкали насмешливой, непреклонной ненавистью.