Заметно потеплело, и было безветренно, такая погода, несмотря на всю нелюбовь к зиме, мне нравилась, и я с удовольствием вышагивал по улицам, стараясь не попадаться на глаза милиции.
Заметив телефонную будку, я набрал родной номер.
— Алло.
— Привет, Наташа. Это я, Федор.
— А-а… — Она растерялась. — А ты где?
— Послушай, я, конечно, понимаю, как ты сейчас ко мне относишься, и прошу прощения. За все. Я во всем виноват, я был полностью не прав.
— Ты можешь приехать? — перебила она меня.
— К тебе? — Я никак не ожидал подобного предложения. — Когда?
— Сейчас. Нам есть о чем поговорить. Ты можешь?
— Не знаю… Боюсь, что вряд ли… Понимаешь, Наташка, мне надо срочно уехать из города. Я поэтому и звоню.
— У нас будет ребенок, — сказала она глухим, отстраненным голосом. — Если тебя это хоть немного интересует, то приезжай. Нет — иди, развлекайся со своей крашеной шкурой!
— Послушай… — Я не мог найти слов. — А…
— Что, хочешь сказать, что не ты отец? — В ее голосе я услышал нотки презрения. — Ни при тебе, ни после у меня никого не было. Напомнить, когда это произошло?
Отстранив трубку, я прижался лбом к холодному стеклу. Лучше бы не звонил. Я ничем помочь ей не могу, а только навлеку неприятности… И объяснить этого не могу.
— Алло! Алло! — неслось из трубки. — Ты что, в обморок упал? Так ты приедешь или нет? Алло?
Я вспомнил ту ночь, когда это могло произойти.
— Алло, ты меня слышишь? Глубоко вздохнув, я повесил трубку.
* * *
Степанов Антон Владимирович.
Я усмехнулся зловещему совпадению.
Документы сделаны отменно. Никаких признаков замены фотокарточек и подделки печатей. Я убрал их в карман и крепко пожал моему знакомому руку.
— Спасибо!
— Пожалуйста.
Мы вышли из кухни в коридор, и он остановился.
— Я тебе этого не говорил, но… Тебя полгорода ищет. И настроены они решительно.
Я не стал уточнять, кто такие «они» и что ему известно.
— И второе… Не приходи больше.
— Никогда? — Я попытался усмехнуться.
— Может быть, и никогда. Сегодняшнего дня это не касается, но потом я буду вынужден сообщить, что ты у меня был. Извини, но на меня тоже и глаза, и уши найдутся.
— Я понимаю.
— Про сегодня никто не узнает. По крайней мере, от меня. О том, что ты делал документы и на какое имя, тоже никто не узнает. Даю слово. Если тебе это поможет, я рад. Но большего для тебя сделать никак не могу. Извини.
Я сжал ему плечо и пошел к двери. Взявшись за ручку, остановился и решил испытать судьбу.
— Послушай, ты ведь знаешь, что в городе творится? Я попал…
— Я знаю. — Он посмотрел на меня с жалостью. — Ты попал… Но больше того, что сказал, я сказать не могу. Извини.
— Все равно спасибо, — сказал я и вышел на лестницу.
* * *
Еще раз посетив «Галактику», я купил вязаную шапочку-маску с прорезями для глаз и рта, а в отделе игрушек приобрел пластмассовый пистолет, точную копию немецкого «вальтера». С таким пугачом можно было идти грабить банк. В наше время не много найдется людей, желающих на собственной шкуре испытать, в руке у бандита боевой ствол или подделка. Потом я отправился в парикмахерскую, где сильно укоротил и высветлил волосы. Я сам удивился, посмотрев после этого в зеркало. Никогда бы не подумал, что моя внешность изменится столь разительно. Надо было сделать это до фотографирования.
После этого я вернулся в «Правобережную» и снял номер. Администратор сама предложила мне третий этаж, и я увидел в этом хороший знак. Тем более мой номер располагался недалеко от того, в котором останавливались Реваз и компания.
Я растянулся на кровати и уснул.
Мне приснилась Наталья. Опустив голову и теребя букет из ромашек, она шла по перрону. На ней был свободного покроя балахон в яркий горошек, и, просыпаясь, я вспомнил наш дневной разговор.