Груз страха был столь велик, что теперь, когда он исчез, неправдоподобная легкость в буквальном смысле сбивала с ног. Он жив. Он в порядке.
Да. Я определенно боялась. Не было печали...
Своими руками удушу! Гер-рой...
Сердито отвернулась, отказываясь волноваться. Несколькими точными, нарочито бесстрастными мыслями отправила вопросительные сен-образы. Ответы пришли мгновенно — и на этот раз мне удалось не упасть от нахлынувшей волны щенячьего восторга. Выбрались! Все! Даже северд-ин, хотя Злюке, Клыку и Дикой здорово досталось.
Нет, когда-нибудь это сумасшедшее везение мне изменит...
Еще несколько посланий — приглашения на собеседования. Или на допросы с пристрастием. Уж как посмотреть.
Я двинулась дальше, по дороге заглядывая в защищенные получше иных крепостей больничные палаты. Мы были в Дернул-онн, в Доме клана Изменяющихся, и охранные заклинания, вплетенные в эти живые стены специально для вот случаев, являлись шедевром тысячелетних усилий лучших из мастеров. Здесь можно было без особого опасения держать даже Ауте, что иногда и делалось.
Самоуверенным «покорителям» Бесконечно Изменчивой досталось по первое число. Мать Тэмино под защитой магии своих охранников выбралась почти невредимой, но все трое сопровождавших ее воинов были ранены. Я остановилась перед комнатой, где двое целителей хлопотали над бесчувственным Обрекающим. Этому пришлось хуже всех. Потребуется много времени и много усилий целителей прежде чем его удастся привести в норму. Однако я, способная чувствовать Ауте как никто другой, знала, что парень выкарабкается. Пусть даже сейчас в это никто не верит.
Шен отделался сравнительно легко — контузией. Это был результат попытки обдурить темных на их собственной территории. Но даже в таком состоянии опытный Изменяющийся умудрился выбраться из Ауте, не притащив на хвосте никаких неприятностей.
И, разумеется, в полном порядке оказался «трофейный» демон. Вместе с оливулцем. Вот уж о ком не стала бы плакать!
Я появилась на пороге комнаты Тэмино, нетерпеливым взмахом ушей отсылая собравшийся там народ. Самообладания хватило лишь на то, чтобы не поморщиться под любопытными, сочувствующими и ироничными взглядами покидающих помещение мужчин. Но как только последним из них вышел за пределы защитного кокона, позволила всему, что думала и чувствовала, вскипеть на самой поверхности сознания.
Похожая на видение девушка с глазами, наполненными непролитыми слезами, и силой, черным покрывалом окутывающей тонкое тело, одарила меня улыбкой. Понимающей, печальной и мудрой.
Р-рррр...
— Я вас внимательно слушаю, мать Эошаан.
«И да поможет вам Ауте, если то, что я услышу, окажется недостаточно убедительным».
Эльфийка изящно уселась прямо на воздух, демонстрируя сдержанное презрение к нависшему над ней монаршему гневу. Она когда-то успела почиститься и переодеться. Теперь тонкая фигурка была облачена в свободное, ниспадающее длинными складками платье того же светлого, льдисто-голубого цвета, что и ее глаза. Что-то было в этой позе и в этом наряде... невинное. Беспомощное и трогательное. И очень лживое.
— Я понимаю, что со стороны мои действия должны выглядеть в лучшем случае... непродуманными. Однако, Хранительница, я заверяю вас... я даю слово, я готова ручаться своей жизнью и своим кланом, что для всего этого есть причины. У нас просто не было выбора...
— Я вся внимание, — холодно и с бешеной вежливостью звучит мой голос.
Она вздохнула, как-то устало, почти нетерпеливо. Тряхнула головой.
— Хранительница, я боюсь, что не могу вдаваться в детали. Вы просто не поймете!
— Я не просила у вас оправданий, мать Эошаан. Только объяснений.
— Но...
— То, что вы делаете — действительно необходимо. Если бы я так не считала, мы бы сейчас не разговаривали.