- Далеко нам идти? – интересовался Хайдад, держа Наиру за руку, словно свою невесту. – Чтобы рассчитать силы.
- Не менее трех часов только туда.
Хайдад хлестко выругался на неизвестном ей языке, но она могла поклясться, что это был орланский.
- Может лучше было утром завтра отправится?
Анэка думала об этом, если бы так страстно не желала избавиться от общества строптивой Наиры. Она порядком надоела ей за все время. Даже ни разу не отблагодарила всех, кто за нее жизнью рисковал.
- Мы уже идем сегодня, – буркнула Анэка, и Хайдад понял, что напрасно вообще завел разговор о дальности пути.
Они не прошли и две зири*, как их свистом окликнул кто-то позади. Какого же было удивление Анэки, когда извозчиком на повозке оказалась та самая Захария с корабля на котором они сюда плыли.
- Подсобить вам, а то путь ваш далек, – мягко остановила она двух гнедых лошадок. – Ежели вы за холмы, в островной кряж Мальгор, то нам по пути. Седайте.
Отказаться от такого подарка было бы большой глупостью, поэтому все трое взгромоздились в повозку и тут же получили предупреждение от рыжеволосой Захарии.
- Мы без остановок поедем, мне нужно скоро отбыть обратно, а потому держитесь!
Держаться пришлось крепко и Анэка с Хайдадом были счастливы, что ничего не ели сойдя с корабля, ибо при такой скорой езде, весь их завтрак мог оказаться на дороге. Наира же только наслаждалась такой поездкой, вот что значит ...домой вернулась.
- Как мы будем искать ночлег? – вопрошал Фогг, придерживаясь за плечо и морщась от боли. – Я тут совсем никого не знаю.
- Зато я знаю, – ответствовала Циана. – И если меня здесь не забыли, мы найдем и ночлег, и лекарню, и харчевню очень скоро. Но надо поторопиться, утром очень много постояльцев, мы можем не успеть занять свое место. Но когда найдем, я сменю повязки вам обоим.
- Добро! – сказал Фогг и они ускорили шаг.
*зири – 2 зири – 2 км (примерно)
5.
Интересно, что Анэка представляла очень красочно жилище Луции, матери Наиры, но оно оказалось более чем странным, по сравнению с домами в которых жили магары. Дом за холмами представлял собой некие деревянные конструкции, которые Захария назвала “хуганами”*, наверное от хогдарского слова “курганы”, но в точности неизвестно. Это были такие жилища из дерева и земли, крепко сложенные и весьма ладные. Обычно в центре располагалась печуга (печь – с трубой наружу – примечание автора), кои Анэка могла видеть и в Ламте. Но здесь эти жилища были весь приспособлены к зиме, в них всегда было тепло и уютно.
После лихой поездки, казалось, что даже земля трясется под ногами. Нужно было несколько взмахов вороньего крыла, чтобы привыкнуть, что они сошли на земь.
Захария махнула рукой вперед, указывая на небольшое, ладное строение с коричневой льняной вывеской у входа. Она пояснила, что коричневые и серые матерчатые вывески, значат, что здесь живет вдова или незамужняя женщина.
- Ежели поспеете чрез час, я буду ждать вас двоих у поворота реки. Отвезу назад.
- Добро! – сказал Хайдад.
Анэке же не особо хотелось снова пользоваться услугами Захарии уж очень навязчивой казалась девушка. Но мало ли, может она и не со зла или по злому умыслу, просто у Анэки было предчувствие, что эта девушка может доставить ей хлопот в будущем.
Наира с самого причала не проронила ни слова. Может быть она и сама не верила, что вернется домой или просто волновалась, но она вообще производила впечатление немногословного человека. Однако Хайдад шепнул на ухо Анэке, что скорее всего может статься так, что она и не останется с матерью, а отправится с ними на войну против Гуйтаны и войско брагов, ежели понадобится.
Едва они подошли ближе к землянке, из нее поспешно вышла невысокая женщина с охапкой хвороста и стала его устраивать подле входа, совершенно не обращая внимания на них.
- Матушка...
Слово Наира произнесла на вепском, отчего у Анэки защемило сердце. Уж очень интонацией оно было похоже на говор Кайоссы.
Женщина оставила хворост в покое и обернулась на них. Сперва было совершенно неясно, что произойдет далее. Ибо Наира не двигалась с места, пытаясь распознать эмоции на лице своей матери. На миг Анэка испугалась, что женщина просто возьмет и уйдет в землянку, так и не сказав ни слова и это будет крах. Однако, Хайдад более расслабленно смотрел на это все, будто знал будущее наперед. И вправду, через какое-то время, женщина вдруг заулыбалась сквозь слезы и кинулась обнимать Наиру.
- Доченька! Доченька моя...
Луция пригласила их в дом на лепешки с молоком. Наиру же она держала за руку и не отпускала, будто понимала, что дочь может не захотеть здесь оставаться, она слишком долгое время провела вне дома. Когда же Наира вышла принести еще воды, вместе с Хайдадом, Луция наклонилась к Анэке и произнесла:
- Как мне тебя благодарить, Анго?
Невесело быть такой знаменитой. Анэке не нравилась такая доступность. Она всегда считала, что надо жить скромно, а тут Трехольский меч сделал ее узнаваемой почти в каждом городе. Молва разнесла сказки о том, как она отвоевала этот меч, но так вряд ли упоминалось о потерях и лишениях.
- Схороните ее, – отозвалась Анэка. – Она хотела сойти на берег посреди моря, я уговорила ее путем разных слов, но она готова идти на войну ежели придется. Я не хочу этого. Война не для такой, как Наира. Я не смогу за нее решать, но вам виднее, чем сманить ее остаться.
- Поняла тебя, Анго. Я знаю, чем ее сманить.
Когда Хайдад и Наира вернулись в охапкой хвороста и кадкой воды, пришло время для трапезы.
Морана очнулась в колодках. Руки затекли, от сжимавшей их стали. Разлепив веки, она почувствовала, как на нее кто-то смотрит в упор. Это была Гуйтана.
- Вот уж не думала, что увижу тебя добровольно пришедшую. Да еще с этим сосунком.
Морана повернула голову, на полу рядом лежал без сознания Конгор.
- Где Гооси? – осведомилась она, не обнаружив старика подле.
Впору было жалеть о том, что вместо Гооси не пошел Слай, он покрепче будет. Но Гооси сам вызвался. и Морана не смогла ему перечить. Чай не одного возраста они.
- В другом шатре, – сухо ответила Гуйтана.
Она выглядела яки царица на троне. В таких одеяниях на войну точно не ходят, да еще в таком интересном положении. Значит, это было правдой! Морана до последнего не желала верить Яроне и слухам, о том, что Гуйтана беременна от Майсабра. Что же, теперь она увидела, что это правда. Но правда подобная счастья никогда не приносит, особенно если построена на лжи и смертях.
- Может снимешь кандалы, не сбегу же я, – попросила Кайосса.
Гуйтана усмехнулась, не по-доброму. Это был не смешок, скорее оскал голодного зверя.
- Не держи меня за простачку, Морана. Говори, зачем пожаловала, или на рассвете отправишься в страну вечной охоты!
- А то ты не поняла, зачем я пришла с белым флагом, – огрызнулась было вепска, но сразу же прикусила язык.
Она помнила, что сказывал Хайгосновец. Души Гуйтаны в этом теле не много уже, поэтому данное братанство может быть расценено совершенно в другом ключе.
- Многие приходят с белым флагом, вепска, но потом они нападают на моих воинов и режут им глотки. Так что прошу сообщить истинную цель визита, или я начну отсчет жертв с Гооси.
- Мы пришли сдаваться, – сцепив зубы выдавила из себя Морана.
Ей было тяжело даже играть эту роль, не говоря уже о том, чтобы глядя в лицо врагу, сказать, что они более не будут сражаться с ним, по причине банальной и трусливой – им просто некем.
Лицо Гуйтаны тут же просияло, словно до этого Морана сопротивлялась что есть мочи, а теперь опустила руки, сдаваясь на милость победителю. Странное ощущение у Кайоссы вызвала и последующая улыбка. Смесь радости и величества над судьбами.
- Гронг! – крикнула она, словно плетью по тишине хлестнула.
В помещение шатра тут же явился высокий, жилистый воин со сдвоенным лабро** на плече.