- Даиру нужно кое-то забрать у чардаров. Это не надолго. Отправимся через четверть часа.
После того, как Зор скрылся в дверях, в каюте наступила гробовая тишина, которую нарушила Элезия.
- Пошто они не знамо?
Анэка повернулась к сонной девушке.
- Поясни?
- У них в роду ес вбици словом, – как можно тише ответствовала Элезия. – Один з таких вбив цилу сотню брагов.
Анэка и Фогг переглянулись. Циана не совсем пеняла каких брагах речь.
- Ты знаешь Хайгосновеца? – вспомнила о лучнике Анго.
- Ведаю. Вин мни житя вритува. Муж дуже хоробрий.
И то верно. Анэка очень жалела, что Хайгосновец не пошел с ними, но он выбрал свой путь. И она надеялась, что этот путь не заведет его на смерть.
- У него рана может загноиться, если Даир не поторопится – подсела Циана к Анэке с другого боку, и шептала, чтобы Фогг не слыхал ее. – Не нравится мне этот бравый пират, Анго. Пираты люди без ответственности и дома. Не к добру это. К тому же он на тебя явно глаз положил.
Анэка усмехнулась, вспомнив ночной разговор. К добру или нет, но Циана хорошо подметила очевидное. У пиратов всегда много женщин, золота и вина. Какого рожна он «положил глаз» на Анэку?
- Что будем делать с Наирой? – спросила лекарь. – Хайдада просить, чтобы он ее успокаивал каждый раз?
Анэка пожала плечами.
- У него неплохо выходит. Почему нет?
- Вона вас ще завдасть клопоту, – встряла в разговор Элезия. – Впевне! Пропону залишите в Шуе.
- Что она сказала? – толкнула в плечо Анэку Циана, но иллинка на этот раз не стала переводить.
Она уже поняла, что Наира совершенно на Софиту не похожа. Словно у них разные отцы или матери. Софита была хоть и боевой, но не такой взбалмошной. Требовательной, но не капризной. Софита могла выжить, если бы не пошла за Анго, но тогда скорее всего не выжила бы сама Анго. И трехольтский меч достался бы кому другому, а то и в злые руки. Кто бы знал.
- Болит? – кивнула она на плечо Фогга.
Тот поморщился, делая вил, что то, что на плече – царапина. Но там было именно боевое ранение, которое может и закаляет, если только не убивает.
- Я справлюсь, – сказал он. – Нам главное добраться до Шуи, а там меня подлатают.
И он улыбнулся, весело и беззаботно. Хотя за этой улыбкой скрывалась немалая выдержка и героизм.
Морана возвернулась в Самси утром через три дня. Спаноу Слай встретил ее возле входа в город, он был хмур и недоволен. Кайосса поняла, что пока она ходила к сенакам, что-то произошло в замке.
Когда они вошли в город, к ним вышел Конгор. Подле него стоял Кронго и Гооси. Они оба шли к Кайоссе понурив светлые головы. Подойдя к вепске, Конгор отвествовал, как кнес:
- Браги-разведы напали вчера ночью. Оружейники и охранцы не заметили ни чина, половину уложили. Среди них Боромир Грац, последний воин, коего назначал мой отец. Ярона серьезно ранена, мы положили ее в гостевых покоях замка, с ней лучший лекарь Прокор. ОН маг и чародей, но боюсь, что даже он не поможет воительнице.
Закончив говорить, Конгор поклонился. Видно было, что он совсем не раз терять людей, хороших воинов, которые могли и должны были его оборонять. Совсем никого скоро не останется в Самси, одни дети и старики. Что тогда делать?
Вилрейн зрила будущее, она говорила, что оно меняется, когда мы сами меняем что-то. Делаем что-то что не планировали. Морана не планировала проводить ночь с сенайкой, и возможно сейчас в гостевых покоях замка она будет наблюдать расплату за вольности души и тела.
- От Луция Бреннана вестей нет? – исспросила она Гооси, перед тем, как войти к Яроне.
Тот отрицательно покачал головой и Морана поняла, что или гонец не добрался до Иллиара, либо Луций не захотел им помогать. По сути они оставались почти без армии. И это был почти конец всего.
Ярона лежала в светлом помещении, недалеко от камина, перед которым сидел один из подданных Конгора, еще совсем мальчишка. Видимо он смотрел за огнем в камине, и подавал воду когда нужно. Что же, нелегкая доля. О все не на улице пропадать.
Глянув на мальчишку, она кивнула ему выйти и тот поклонившись, выскользнул за дверь.
Морана сняла доспехи и оружие, припав на одно колено около умирающей Яроны. Н самом деле у нее на лице не было боли, которую судя по ранениям на груди она могла испытывать. Ее лицо не говорила Моране ни о чем. Тем тяжелее было осознать, что раны несовместимы с жизнью, и рано или поздно они с Яроной, боевой подругой, расстанутся. Не навсегда, но надолго.
Она не посмела взять умирающую за руку, не желая прощальных слов и слез. Но она понимала, что в жизни за все приходится платить. А в жизни воина – тем более.
Какое-то время она смотрела на лицо Яроны, думая о том, как же это несправедливо сейчас уходить ей. Ведь по сути она была правой рукой Мораны, она знала здесь обо всем и всех. Самси будет охвачен паникой, когда народ узнает, что у них не кем воевать. Должно быть браги уже донесли весть о том, что город остался незащищенным. Ах, как жаль, что Морана предавалась утехам, вместо того, чтобы поймать хотя бы одного врага, да расспросить его о том, что творится в порту Нокс. Она ощущала некую вину за то, что не вернулась вовремя, что задержалась у Вилрейн более чем на пару хорров. Она могла здесь помочь и обязана была это сделать. А теперь, ей остается собрать все умеющее держать лук и меч население и оборонять Конгора и Самси до последнего вздоха.
- Морана… – прохрипела в агонии Ярона. – Морана… Гуйтана готовится дать бой через три дницы…
Это были последние слова воительницы Яроны.
Дела обстояли не важно. Морана, Конгор и Спаноу понимали одно. Им нужна помощь, подмога, иначе через три дня Самси превратится в пепелище, которое погребет под собой их всех.
- До Гридора как раз три дня пути, миледи – сказывал Спаноу. – Я поеду еще с двумя воинами, коих ты мне приставишь. Мы договоримся с гридами. Но не все они пойдут воевать против брагов, ты знаешь почему. Нужна другого рода поддержка.
Лучник уже не раз намекал на посланника в Джант и Морана с ужасом подумала о том, что пока они дождутся ответа от магаров, их может всех не быть в живых. Магары и гриды могли помочь им по старой и продолжительной дружбе, но Спаноу был прав, не все буду сражаться против брагов, этих головорезов без чести и совести. Нужен тактический ход. Нужно сплочение горцев и народов, которые всегда между собой враждовали. Если они будут помогать, тогда выстоять можно. Только так.
5.
У Яроны были светлые волосы, которые она всегда прятала под холщовой банданой. Кайосса и забыла какими они были сорванцами в детстве. Тогда у Яроны вообще на голове волосы не росли. А после двадцати пяти годниц, как поперли красивые, золотистые. И в кого? Ее мать, Муна, была седовласой дояркой при коровнике. Никто и не помнит, какие у нее были волосы. А отец Мантар лысый как черт, работал в пожарной охране, неплохо зарабатывал, и всегда по воскресеньям носил ребятне разные слабости с базара. Ее родители умерли в войне с морскими разбойниками-салахами, которые напали на Самси двадцать пять годниц назад. Яроне было всего одиннадцать лет, а Кайоссе – девять. Родители Мораны умерли еще раньше, поэтому ее всегда воспитывал дед Пааво. В том году нападения салахов на вепсов, у деда Пааво появился еще один иждивенец. По сути Ярона была Кайоссе как сестра, тем горьчее было ее хоронить. Вепская земля была и так обильно полита кровью мужей и жен, а теперь к ним присоединилась и Ярона.
- Миледи, я с вестью от островного княжества – Мохо.
Гонец, что предстал пред ней, был юн и учтив. Он протянул депешу и поклонился. Депеша была писана на иллинском и состояла из того, что Луций Бреннан не получил послание. Вестец Мироц Кул-Рег был убит брагами, а его верный помощник ворон Таит вернется через дницу, его привезет Зорек Шекский, бравый воин Люция, сын Иллиара.
Морана понимала, что нет смысла посылать еще одного гонца, а если послать того же ворона Тейта, то он не поспеет в срок. Нужно было жесткое решение, а для этого нужно уединение. Нужно логически мыслить, чтобы прийти к решению.