Тут князь и поймал его на опрометчивом слове:
– Найди, боярин! Коли найдёшь, проси в награду, чего душа пожелает. Отказа тебе не будет. До самых ноздрей золотом осыплю.
– Помилуй, пресветлый князь! – взмолился несчастный. – Да где ж искать её, эту птицу?
– Перо сумел найти, значит, Жар-птицу добудешь. А нет, на плаху отправлю!
И пальчиком державным, в брильянтах, в окно на лобное место боярину указал. Там, в деревянном пне, окровавленном, величиной в три обхвата, палаческий топор круглый год торчит. Ворам и расхитителям государевой казны в назидание.
Вышел боярин от князя, понуренный. Сам себя бранит за глупость. Зачем, дескать, к князю с этим пером сунулся? Вот дурень так дурень! Ну да ладно. Попробую другого дурня, похлеще, на своё место сыскать.
– Гей, слуги! – с крыльца кричит. – Позвать сюда Данилу-охотника!
Приводят слуги Данилу.
– Зачем звал, боярин?
– Худо дело, Данилушко. Не обрадовался князь твоему подарку. Ногами затопал, закричал: коли сумел Данило перо найти, значит, и Жар-птицу добудет. Так и передай.
У Данилы-охотника глаза на лоб полезли.
– Помилуй, боярин! Да где мне её искать, эту птицу?
– Где хочешь, там и ищи. А не добудешь если, князь обещал на плаху тебя отправить.
Совсем опечалился Данилушко. Видно, правду люди сказывают: возле царя – возле чести, возле царя – возле смерти. Ну да делать нечего, надобно в путь-дорогу собираться.
3
Сел Данило-охотник на богатырского коня и поехал Жар-птицу искать. Как князь велел. А куда едет, сам не знает. Голову на грудь повесил.
– Эх, Сивко-Бурка, зря я тебя не послушал, тогда и беды бы не нажил. Где искать эту Жар-птицу, ума не приложу.
– Не горюй, хозяин. Голова твоя не завтра с плеч свалится. Авось, да отыщем Жар-птицу.
Ехали они, ехали, вдруг… чу! Конский топот за спиной Даниле почудился. Кличет кто-то по имени. Остановил Данило коня, назад из-под руки вглядывается. А Сивко-Бурка ушами прядёт, ноздрями ветер ловит.
– То боярин за тобой гонится. Третий день догнать не может.
Спешился Данило-охотник. Коню торбу с ячменём на шею повесил. Боярина поджидает. Узнаем, дескать, Бурка, чего боярину надобно? Ждут-пождут, конский топ всё слышнее становится. Полдня не прошло, и впрямь боярин на взмыленном скакуне настигает. Да с ходу ещё полверсты мимо пролетел. Назад коня разворачивает.
– Тпрру-у! Насилу догнал.
– Уж не сменил ли светлый князь гнев на милость? – Данило спрашивает.
Боярин только рукой махнул.
– Куда там! Не верит тебе князь. Послал меня присматривать.
Вздохнул Данило-охотник.
– Да разве я вор или разбойник какой?.. Ну да Бог ему судья. Поехали, боярин. Вдвоём веселее.
Поехали они вдвоём, бок о бок, стремя в стремя. А Данило ещё и гусельки пощипывает, чтоб не тошно ехать было. Песню поёт:
Ехали они так-то, ехали и наехали на бел-горюч камень. Что на росстанях. Невесть кем тот камень поставлен был во времена незапамятные.
– Тпрру-у! Никак приехали? Тут, Данило, наша дорога на три расходится. Ну-ка, читай, чего на камне написано.
Буквицы на камне от старости давно мхом поросли. Не читаются. Спешился Данило-охотник, рукавицей мох смахнул. Читает:
– Налево поедешь – коня потеряешь… Вот те на! Нет, боярин, мне налево не с руки. Куда я без доброго коня?
Согласился боярин.
– Дале, – говорит, – читай.
– Направо поедешь – женату быть! – Пожал Данило плечами. – Тоже не с руки вроде? Мне службу править, не до женитьбы покудова.
– Дале читай.
– А прямо поедешь – самому убиту быть. Вот это по мне, боярин! Какая разница: князь голову срубит или лихой человек?
Боярин тоже задумался: жена у него есть, дома в светлице сидит. С Данилой не по пути, кому охота убиту быть? И коня жалко. Он тогда говорит:
– У меня, Данило, жена есть. Значит, судьба мне налево путь держать.
– Шутишь, боярин? Тебе князь велел за мной присматривать.
– Э! Князь далеко, а я тебе верю. Как другу. Если мы по разным дорожкам поедем, Жар-птицу верней отыщем.
Согласился Данило.
– Твоя правда, боярин. Удачи тебе.
Разъехались они в разные стороны. Один прямо, другой налево подался. Да только боярин недалеко уехал. Много не прошло, назад к камню возвращается и коня в поводу ведёт.
– Езжай, езжай, Данило. Я здесь тебя подожду. Во шатре, во шелко́вом, прохлаждаючись.
Разбил боярин шатёр на бережку. Закуски, заедки, вина заморские из тороков достал. На кошме, на парчовых подушках устроился. Ест, пьёт. Смешно думному боярину.
– Не тот, Данилушко, хитёр, кого за хитрого считают. А тот хитёр, кого за друга принимают. Ха-ха-ха!
4
Данило-охотник тем временем целый день по горам, по долам скакал, к ночи заехал в густой лес, в непролазный. Не чаял уже, как выбраться. Вдруг, глядит: а посреди леса избушка стоит на курьих ножках. На охлупне филин фукает. Глазами сверкает. Спешился Данило перед избушкой, дивится: «Ну и ну! Не то домовина, не то и впрямь избушка на курьих ножках?»
– Эй, избушка, избушка? Повернись к лесу задом, ко мне передом!
Вроде пошутить хотел, а избушка заскрипела, закачалась и к нему передом поворачивается. В единственном окошке огонёк теплится.
– Гей! Живые кто есть? – Голос у Данилы зычный, эхом по лесу отзывается.
Слышит, запели половицы в избе. Дверь скрипнула, и из притвора старуха древняя на него в упор глядит. Не мигаючи.
– Фу-фу! Русским духом запахло.
Догадался Данило-охотник, что к Бабе-яге в гости попал. А сам думает: может, ведьма старая знает, где Жар-птицу искать? Но виду не подал, в пояс кланяется.
– Здравствуй, бабушка. Ночевать пустишь?
– Ты кто таков, молодец? – Яга спрашивает.
– Меня Данилой кличут. Охотник я.
– А сюда, Данило, каким ветром тебя занесло? Дело пытаешь или от дела лытаешь?
Даниле-охотнику врать не с руки. Как есть, так и сказывает:
– Я, бабушка, на службе у князя состою. Велел мне пресветлый князь Жар-птицу раздобыть, а где искать её, никто, кроме тебя, не знает. И ведать не ведает. Вот я и завернул на огонёк.
Фыркнула Баба-яга. Головой затрясла.
– Ишь ты, прыткий! Так тебе и скажи, где Счастье-то искать.
– Так не задаром прошу. Если надоумишь, я твоё добро отработаю. На совесть.
Хлопнула Яга дверью перед носом. Долго её не было. Но Данило не уходит. А куда ему, на ночь глядя? В какую сторону? На крылечко сел, но тут избёнка враз набок накренилась. Тяжелехонек молодец. Заскрипела дверь, снова Баба-яга в дверь выглядывает.
– Даром брать легко, хи-хи! Да отдавать худо. Смотри, не пожалей, Данило.