Свобода, равенство, красный фригийский колпак – слова из лексикона французской революции.
Членами кружка были А. А. Дельвиг, Ф. Н. Глинка, Н. И. Гнедич, Д. Н. Барков, будущие декабристы С. П. Трубецкой, Я. Н. Толстой, А. Д. Улыбышев, А. А. Токарев. На заседаниях кружка читались очерки политического характера, в них пропагандировалась английская конституция. Все собирались за большим круглым столом и надевали фригийские колпаки, которые во Франции носили якобинцы. Об этом внешнем признаке крайнего революционера 22 марта 1828 года Пушкину напомнил лирический поэт В. С. Филимонов, прислав свою поэму «Дурацкий колпак», на что Александр Сергеевич ответил:
В первые послелицейские годы Александр Сергеевич не был так осмотрителен. Из привилегированного учебного заведения он вышел с враждебным самодержавию «лицейским духом». Умеренно либеральный деятель пушкинской поры В. Н. Каразин писал в Министерство внутренних дел: «В самом лицее Царскосельском государь воспитывает себе и отечеству недоброжелателей… это доказывают почти все вышедшие оттуда… из воспитанников более или менее есть почти всяк Пушкин, и все они связаны каким-то подозрительным союзом, похожим на масонство, некоторые же и в действительные ложи поступили. Кто сочинители карикатур или эпиграмм, каковые, например, на двуглавого орла, на Стурдзу, в которой высочайшее лицо названо весьма непристойно» (28, 79–80).
…Каждый вечер в половине седьмого в Петербурге поднимался занавес Большого театра и начинался спектакль, построенный так, что в один вечер высокая драма сменялась водевилем, балетная феерия – комедией нравов. В театральном представлении как бы шла игра разных точек зрения, разных жанров: высокого и низкого, трагического и смешного, утверждая многообразие жизни, множественность её оценок, что было очень созвучно всему строю юности поэта.
А.С. Пушкин
Театр был и политическим клубом: в антрактах в нём обсуждали последние новости, в нём собирались «либералисты», занимая левые ряды партера. В театре Пушкин показывал портрет Лувеля, убившего наследника французского престола, с надписью «Урок царям». В театре он рассказывал о медвежонке, который во время прогулки Александра I сорвался с цепи, замечая при этом: «Нашёлся один человек, да и тот медведь».
В театре Александр Сергеевич искал себе… подходящее занятие. Должность канцелярского служащего Пушкина не устраивала. Жуковский говорил по этому поводу:
– Какое могло быть ему дело до Иностранной коллегии? Его служба была его перо.
В связи с этим друзья поэта наблюдали в театре за весьма странным для них поведением Александра. «Пушкин, – вспоминал И. И. Пущин, – любил, например, вертеться у оркестра около Орлова, Чернышёва и других: они с покровительственной улыбкой выслушивали его шутки, остроты. Случалось из кресел сделать ему знак, он тотчас прибежит. Говоришь, бывало: “Что тебе за охота, любезный друг, возиться с этим народом – ни в одном из них ты не найдёшь сочувствия”. Он терпеливо выслушает, начнёт щекотать, обнимать, что обыкновенно делал, когда немножко потеряется. Потом смотришь, Пушкин опять с тогдашними львами».
Вот именно – львами. Все – участники войн с Наполеоном, достигшие на военном поприще высоких званий. Особенно примечательна карьера А. И. Чернышёва. Перед началом Отечественной войны он руководил агентурной сетью в Военном министерстве Франции. За успешную разведывательную работу царь назвал Александра Ивановича «самым смелым, какие только известны военной истории». В кампанию 1813 года Чернышёв овладел Берлином. Во время знакомства с ним Пушкина был членом (а затем председателем) Комитета об устройстве Донского казачьего войска.
П. Д. Киселёв общался с поэтом, будучи начальником штаба 2-й армии. Пушкин встречался с ним в светском обществе, и Павел Дмитриевич обещал ему содействие в определении его на военную службу, к чему Александр отнёсся с большим недоверием:
Другое дело – А.Ф. Орлов. Алексей Фёдорович без каких бы то ни было оговорок предложил поэту службу в лейб-гвардии Конном полку, которым он командовал. Но Сергей Львович не поддержал амбиций сына, так как служба в гвардии требовала больших денег, и Александр уступил:
На готовность Алексея Фёдоровича помочь поэт откликнулся стихотворением «Орлову», в котором отметил его душевную пылкость, любезность, просвещённость («хотя и русский генерал») и лояльное отношение к подчинённым:
То есть Орлов не принял дисциплину кнута, которая насаждалась (с 1817 года) в армии усилиями временщика А. А. Аракчеева. Уже одно это располагало в пользу боевого генерала, и Пушкин был готов при внешней опасности для Отечества прийти на его зов: