Он знает, что Смит здесь.
— Откуда он знает? — спросил голос.
— Он мне не говорил, — вызывающе сказала Цирцея. — Я назначила ему встречу. Я думала, ты захочешь кого-нибудь послать за ним и задать ему вопросы.
— Задать вопросы? — голос разразился громовым смехом. — К нам проник шпион, и ты хочешь, чтобы я задавал ему вопросы?
— Как тебе сказать, — смутилась Цирцея. — Ведь, кроме него, могут быть и другие.
— Он будет убит, как и остальные, кто придет после него.
— Ты убьешь его? Даже не дав ему шанса что-то сказать?
— Смерть — это единственный способ иметь дело с теми, кто находится за пределами нашего влияния. Смерть — единственное наказание, которое срабатывает.
— Но как же насчет того, что ты говорил о единстве? — ее голос ослаб. — О гармонии, о мире?
— Слова, только слова. Великий план не может быть сорван из-за слов. Смерть изменникам, Цирцея, помни это.
— Изменникам? Почему ты так разговариваешь со мной? Я не изменница.
— Нет? — вопрос повис в воздухе. — Возможно, ты и планировала привести его в ловушку, как ты говоришь. Возможно. И возможно, ты бы рассказала мне об этом.
— Я собиралась, клянусь.
— Она не пошла прямо к дому после разговора с ним, сэр, — сказал Ле Пат.
— Я не робот! — выкрикнула она — Я хотела подумать.
— Ах, неужели? Моя Цирцея стала мыслителем, — сказал Абрахас. Его голос звучал мрачно. — Думать — это моя обязанность, а не твоя.
Она задрожала.
— Да, сэр.
— Тебя привлекает этот мужчина?
— Что это за вопрос? — с негодованием спросила она.
— Отвечай. Он тебя привлекает?
Она долго молчала.
— Нет, — в конце концов сказала она. Ее щеки пылали.
— Ты лжешь. И лжешь, что не знаешь его имени.
— Я не знаю, как его зовут.
— И ты, вероятно, лжешь, когда говоришь, что хотела передать его мне. Больше похоже на правду, что ты хотела предать меня.
— Я бы никогда этого не сделала, Абрахас, никогда, — с трудом проговорила Цирцея.
— Он красив?
— Нет. — Этот разговор был для нее мучительным.
— Опять лжешь, моя дорогая. Помни, я знаю тебя долгое, долгое время. Я видел, как твои глаза затуманивались страстью при виде сильных рук и красивого лица.
— Это нечестно, — сказала она, уже плача. — Я люблю тебя. Я никогда не нарушала данное тебе слово. Я ни разу не обманула тебя, ни с кем.
— Достаточно, — резко прервал ее голос.
Цирцея бросила взгляд на Ле Пата, внезапно вспомнив о его присутствии.
— Я всегда буду благодарна тебе, — отрывисто сказала она Абрахасу.
— На этот раз ограничимся предупреждением. Но только на этот раз. За следующим проступком последует наказание, скорое и неотвратимое. Тебе ясно?
— Ясно, — сказала Цирцея, смотря в пол.
«Как это случилось? — спрашивала она себя. — Как далеко зашло это сумасшествие?» Внезапно она увидела себя со стороны, как будто была другим человеком, смотрящим в комнату. Она стояла здесь, прося снисхождения у этого бестелесного голоса, доносившегося из громкоговорителя, трясясь перед глазом телекамеры, опасаясь за свою жизнь.
— Когда ты должна встретиться с этим человеком?
— В десять часов, — сказала она, цепенея.
Так не должно быть. Она не предполагала, что все будет именно так.
— Где?
Незнакомец, незнакомец, ее единственная надежда. Если бы только она могла доверить ему правду.
— Я спросил, где вы собираетесь встретиться?
Вздрогнув, она подняла глаза.
— Где? — Она лихорадочно думала. «Мамаша Мерли» находится на севере острова. — В «Морской раковине», — солгала она. — Напротив рыбного базара.
— Это недалеко от южного берега, не так ли?
— Да, — сказала она, изо всех сил стараясь смотреть в камеру.
Если ее уличат во лжи, ей не дадут ни секунды.
— Ты останешься здесь. Я пошлю туда людей и избавлюсь от него.