Клервоский Бернард - О размышлении стр 7.

Разумеется, я пустился в это предприятие с великим пылом, но нельзя сказать, что наудачу, ибо я исполнял Ваше веление, или, скорее веление Бога, говорившего со мной Вашими устами. Как же так: мы постились, а Он не видел, смиряли души свои, а Он не знал? (см. Ис 58, 3). Ибо ничто из того, что мы делали, не утишило ярость Его, и рука Его еще простерта (см. Ис 9, 12). Однако с каким терпением Он выслушивает богохульные речи и хулу египтян, во весь голос говорящих, что на погибель Он вывел народ Свой в пустыню, чтобы истребить его (см. Исх 32, 12)! А ведь суды Божии, несомненно, праведны и истинны; и все же для меня они – бездна столь неисследимая, что я готов назвать блаженными всех тех, кто не соблазнится о них ныне.

2. И все же откуда берется у людей смелость вновь предпринимать то, чего они не в силах постичь? Не будем забывать, что уставы Божии вечны, и это может служить утешением нам, как и говорившим: «Мы вспоминали суды Твои, Господи, которые от века, и утешались» (Пс 119 (118), 52).

Я скажу нечто, что всем известно, но о чем теперь все позабыли, ибо таковы люди: они забывают, когда должны бы помнить, и вспоминают, когда не знают, что с этим делать. Когда Моисей захотел вывести свой народ из земли египетской, он обещал привести их в землю еще более плодородную; ибо в противном случае он не смог бы заставить этот народ, желавший лишь земного, пойти за собой. И он вывел их из Египта, но не тотчас ввел в Землю Обетованную. Так что остережемся относить это печальное событие на счет дерзости вождя, ибо он его не предвидел. Как бы то ни было, он действовал лишь по Божией воле и с Его помощью, ибо Господь подтверждал его миссию постоянными чудесами. Вы, конечно, заметите мне, что еврейский народ был народ жестоковыйный и все время восставал на Бога и на Его слугу Моисея; что он слишком заслужил своей кары, ибо то были люди маловерные и мятежные, а какое же зло совершили наши? Об этом спросите у них; для чего мне говорить Вам то, что они сами вполне могут перед Вами признать? Спрошу Вас лишь об одном: как евреи сумели достичь цели своего странствия, без конца возвращаясь туда, где уже были? Но сколько раз и нашим людям тоже, по склонностям их сердца, случалось возвращаться в Египет? Если евреи падали и погибали по своему нечестию, то нечего удивляться, что крестоносцы, виновные в тех же преступлениях, навлекли на себя ту же кару. Кто-то скажет, что несчастья первых противоречат обетованиям Божиим? Но и беды вторых также, ибо обетования Божии никогда не могут исполняться с попранием Его правды. Но послушайте еще кое-что.

3. Вениамин нарушил свой долг, и все другие колена взялись за оружие, чтобы наказать его. Сам Бог повелел им сделать это и вместе с тем поставил во главу их вождя, который повел их в сражение. И вот они впали в руки врагов, хотя превосходили их числом, хотя их дело было правое и, что самое главное, с ними было благорасположение Всевышнего. «Как страшен Бог в делах над сынами человеческими» (см. Пс 66 (65), 5)! Те, кто должен был совершить возмездие за преступление, бежали от тех, над кем они должны были его совершить, а войско более многочисленное обратилось вспять и бежало от меньшего числом. Но они воззвали к Богу, и Бог сказал им: «Вернитесь и сражайтесь вновь». Они сделали по слову Его и были поражены во второй раз. Так праведные мужи, удостоверившиеся прежде в милости Божией, повинуясь его приказаниям, сражаются за правое дело и терпят поражение. Но чем более они были обмануты в своих чаяниях, тем более могучей становилась их вера.

Что, по Вашему мнению, подумали бы обо мне наши верующие, которые по моему слову во второй раз вернулись на поле сражения и вновь были побеждены, если бы я сказал им: «Возвращайтесь в третий раз и сделайте то, в чем уже дважды потерпели поражение»? Конечно, чада Израиля, ни во что не ставя первое и второй поражение, в третий раз повинуются Божественному повелению и, наконец, одерживают победу. Быть может, наши христиане скажут: «Кто уверит нас в том, что вашими устами говорит Бог? Какие знамения вы совершаете, чтобы мы поверили вам? Не мое дело – давать на это ответ, и чувства, которые побуждают меня хранить молчание, хорошо понятны; но Вы, Евгений, ответьте за меня и скажите, что видели своими глазами и слышали своими ушами. Или, вернее, ответьте так, как велит Вам Господь.

4. Но, быть может, Вы спросите себя, почему я так настаиваю на предмете, казалось бы, никак не связанном с тем, о чем решил писать. Нет, я вовсе не упустил из виду главное, однако сказанное мною только что не кажется мне чуждым этого предмета. В самом деле, если я не ошибаюсь, я беседовал с Вашим Святейшеством как раз о размышлении; а предмет, которого я только что коснулся, слишком велик [для меня], чтобы требовать моего усердного размышления. Если великое заслуживает внимания великих, то кому более чем Вам, равного которому нет на земле, подобает вглядеться в него пристальным взором? Но это Вам надлежит сделать с мудростью и властью, которую вы получили свыше, дабы уразуметь, что следует делать в нынешних обстоятельствах. Не мне, скромному монаху, говорить Вам: поступайте так или этак. С меня довольно напомнить, что Вам необходимо что-либо предпринять, чтобы утешить Церковь и заградить уста ее хулителей. С вашего позволения да послужат мне эти строки оправдательной речью. Надеюсь, что я вложил в Ваше сердце доводы, которые способны извинить меня и тем более Вас. Свидетельство доброй совести – лучшее оправдание, и я нимало не забочусь о том, что обо мне думают те, кто зло называет добром, а добро злом, тьму почитают светом, а свет – тьмою (см. Ис 5, 20). Впрочем, если ропот неизбежен, пусть лучше ропщут на меня, чем на Бога, и я буду невыразимо счастлив служить Ему своего рода щитом и принимать на себя острые стрелы злоречивых и отравленные копья хулителей, дабы они не достигли Его. Я охотно отдам за бесценок свое доброе имя, дабы Его имя почиталось и дабы Он явил мне милость, позволив воскликнуть вместе с пророком: «Ради Тебя я несу поношение, и бесчестием покрывают лицо мое» (Пс 69 (68), 8). Ибо я не желаю иной славы, кроме уподобления Божественному Искупителю, чтобы вслед за Ним сказать: «Злословия злословящих Тебя падают на меня» (Пс 69 (68), 10).

Однако время вернуться к моему предмету и двигаться к цели, которую я себе поставил.

Глава 2

5. Прежде всего благоволите заметить, что я разумею под собственно размышлением. Я не хочу, чтобы его во всем смешивали с созерцанием. Ибо последнее предполагает истину уже познанную, тогда как первое имеет целью как раз поиск истины. Потому созерцание я бы определил как ясное и несомненное интуитивное видение вещей духовным взором, или, иными словами, акт, посредством которого дух объемлет уже познанную и несомненную истину. Что касается размышления, я сказал бы, что это усилие мысли, усердие ума в поиске истины. И все же оба слова часто употребляют одно вместо другого.

Глава 3

6. Чтобы приблизиться теперь к самому предмету размышления, думаю, можно сказать, что таковых есть четыре рода, которые сами приходят на ум: это Вы сами, затем то, что ниже Вас, то, что вокруг Вас, и то, что выше Вас. Пусть Ваше размышление начинается с Вас самого; не направляйте его на то, что вне и вокруг Вас, пренебрегая собой. Ведь что Вам пользы, если Вы приобретете весь мир, а душу свою потеряете (см. Мф 16, 26)? Будете ли Вы сколь угодно мудрым, Вашей мудрости всегда будет чего-то недоставать, если Вы не мудры в отношении самого себя. Чего именно недоставать? Да, полагаю, всего. Если Вы даже познаете сразу все тайны – как обширна земля, как возвышенно небо, как глубок океан, – но при том не будете знать самого себя, Вы уподобитесь человеку, который строит, не имея основания, и вместо того, чтобы довести дело до конца, окажетесь посреди развалин. Все, что Вы построите вне себя самого, подобно кучке праха, взметаемой всяким ветром. Итак, никто не может считаться мудрым, если не мудр в отношении себя, потому всякий мудрец прежде всего мудр с собою и первым пьет из своего собственного источника. Следовательно, пусть Ваше размышление не только начинается, но и заканчивается Вами. Если же оно начнет блуждать в других местах, то ради Вашего спасения всегда хорошо вновь вернуть его к себе. Будьте первым и последним его предметом и берите пример с Верховного Создателя всего сущего, Который посылает Свое Слово [в мир] и вместе с тем удерживает [при Себе]. Ваше же слово – Ваше размышление; как бы далеко оно ни отправилось, оно не должно вовсе Вас покидать. Пусть совершает прогулки, но жилищем его пусть всегда остается Ваша душа. Если говорить о спасении, никто не озабочен Вашим спасением больше, чем сын Вашей матери. Так что да не будет в Ваших мыслях ничего не только противного, но и инородного Вашему спасению. Если же Вашему уму предстанет что-либо, не связанное с ним так или иначе, гоните таковое прочь.