– Это входит в нашу последующую обязательную программу. Только сейчас мы будем наслаждающейся стороной, а в последствие – организующей. Вот и все отличие! Правда, здорово!
Мне её затея показалась чем-то, вроде воровства – никто массово не объявлял, а мы узнали.
Как и договаривались, мы встретились в левом крыле третьего корпуса. На табличке у входа значилось «Корпус Релакс». Обувь необходимо было снять сразу. Целая комната предназначалась для этого: стена с треугольными ячейками вразноброс была заполнена туфлями, кроссовками и домашними тапочками. На маленьких вешалочках, подвешенными к потолку, висели разноцветные сапоги. В больших напольных вазах букетами торчали лабутены. Во вращающемся розовом колесе соседствовали сандалии, вьетнамки и шлепанцы. Маленькие и большие шкафчики с сушилками, подобными тем, на которых сушат посуду, полки с подключенными батарейными трубами были заполнены открытыми ботильонами на тонких шпильках и мокасинами. Стена напротив состояла из овальных ячеек. И там жили домашние тапочки, топ-сайдеры и чешки. В цветочных горшках, похожих на огромные ополовиненные кокосы, в прозрачной пленке букетами упакованы были пуанты; атласные ленты на них, завязанные красивыми бантами, очаровывали великолепием. Горшки золотыми цепями крепились к металлическому кругу на потолке, оплетенному длинными плющевидными лианами. Прямо располагалась винтовая лестница, уходящая прямо в потолок. Но ни входа на второй этаж, ни дверцы чердака я не увидела. Каждая ступенька лестницы представляла собой ящики под обувь, некоторые были открыты, из них торчали сандалии и сланцы. Деревянные расписанные различными узорами башмаки нашли приют на ветвистых оленьих рогах. В углу одиноко висели лапти. От освещения разных цветов, направленного на многочисленные зоны, создавалось впечатление растерянности. «Всяк входящий сними обувь свою!» – гласили слова на полу, подсвеченные синим неоном. По бокам от надписи размещались огромные черные следы.
Девочки разулись и поставили обувь в ячейки. Я на минуту замешкалась, а потом решила одну свою лодочку прицепить прищепкой, а другую сунуть в букет к лабутенам. И так весело и беззаботно стало на душе, словно я оказалась в солнечном дне моего детства, когда одноклассник Вова научил меня кататься на велосипеде «Кросс». Этот полет в лучах розового летнего заката я запомнила, как самый счастливый день…
Догнала девочек. На пригласительных, которые Анжеле дала Элла, значился лазурный хамам. В круглом холле были двери с надписями «Апельсиновый хамам», «Шоколадный хамам», «Звездный хамам» и «Красный хамам». Прочитав последнее название, Анжела прыснула от смеха:
– Девочки, а это специально для «таких» дней!
Мы с Дианой рассмеялись.
Открыв дверь в свой «Лазурный», увидели просторную раздевалку, богато отделанную какими-то блестящими камешками, встроенными в мозайку. Посредине брызгал освежающими струйками фонтан.
– Добро пожаловать, девочки! – поприветствовал нас незнакомый юноша, в серебристой маске и коротеньком махровом полотенце, завязанном вокруг бедер.
– Ой! – вскрикнула Диана от неожиданности.
– Прошу вас, раздевайтесь, – продолжил незнакомец сладким голосом.
– А Ваше присутствие обязательно? – спросила брезгливо Анжела.
– Да, – уверенно и немного грубо отрезал юноша. – Я буду помогать вам, наносить пену.
– Надеюсь, приставать не будет? – шепнула мне Диана.
– Как будет угодно девушкам, – улыбнулся он, отвечая на вопрос, предназначенный вовсе не ему.
– Попридержи коней, мальчик! – отозвалась Анжела и демонстративно сбросила халат, оставшись в белом раздельном купальнике, эффектно подчеркивающем пышные формы и торчащие большие соски. Тряхнула светлыми кудрями и, отвернувшись, собрала их на затылке золотистой заколкой.
Ни один мускул не дрогнул на лице юноши, когда он смотрел на Анжелу, устроившую представление. Мне почему-то вспомнились слова Павла о дешевых уловках. Видимо, этот парень, обучающийся на курсе старше, уже знает кое-какие «боевые» приемчики девочек, потому и не реагирует. Вот интересно, чем Павел сейчас занят? Может, лежит где-нибудь в соседнем хамаме или покоряет водные глади бассейна или…
– Беливия! – окрикнула меня уже раздевшаяся Диана. – Раздевайся и бери полотенце!
Задумавшись, я прослушала, ознакомительную речь о том, что вход в купальниках воспрещен, как и полностью обнаженными. Нужно было снять одежду и, обмотавшись чем-то, вроде простыней, пройти в парилку, называемую харарет. Чувствовала себя совершеннейшей невеждой.
В парилке нужно было лечь на мраморные лежаки. Я совершенно не видела девочек, хотя слышала их голоса совсем близко, не более чем в метре от себя. Густой пар наполнял всё помещение. Он шипел и успокаивал. Я закрыла глаза и постаралась ни о чем не думать. От влажного жара кожа скоро увлажнилась и белая ткань простыни начала пропитываться соленой жидкостью, из меня выходящей. Очнувшись, я заметила, что девочки тоже замолчали. И тут неожиданно моей спины коснулись сильные мужские руки. Испугавшись, я хотела было перевернуться и закричать, но губы рядом моим ухом сказали «молчи». Не узнать его голос было невозможно. И я расслабилась, облегченно улыбаясь. Как его не хватало! Осторожным движением он освободил меня от прилипшей ткани. Дыхание сбилось в предвкушении желанного удовольствия, в голове от жара застучала кровь. Он коснулся моих плеч и стал требовательно их разминать. Я слегка расставила ноги. Закусила сложенный в кулаке указательный палец, чтобы случайно не застонать.
– Мы отдыхать! – послышался где-то рядом голос Анжелы, а следом шлепающие в сторону входа шаги двух девушек и еще кого-то. – Ты с нами?
– Нет, – хрипло отозвалась я, обрадовавшись такому неожиданному повороту, – я еще немного полежу!
– Понятно! – как-то по-особенному проговорила Диана.
Нет! Они не могли его видеть. Тут ничего не видно!.. А впрочем… какая разница… Дверь за ними закрылась, и сильные руки перевернули меня на спину.
– Ты… – отозвалась я. – Ты пришел…
– Чтобы показать тебе «бегущего человечка», – прошептал он едва слышно, приблизившись вплотную. И я увидела его полные дикой страсти глаза. Захотелось наброситься и целовать безудержно эти мягкие пухлые губы! Но он коснулся указательным и средним пальцем моего приоткрытого рта. – Только тише! – Сложенное двоеперстие зайчиком повиляло мне ушами, превратилось в человечка, шагающего по моим губам. Он медленно проследовал по шее, дойдя до окаменевшего соска. И побежал по нему… Я задохнулась… Он прошагал до другого твердого бугорка и… снова побежал… Маленький человечек дошел до ямки посредине пути и правой ножкой нарисовал на склоне несколько кругов… Казалось, от сдерживаемых эмоций я сейчас потеряю сознание… Наконец, он достиг своей главной цели, и я расставила ноги шире… Побежал… Я заплакала. Прикусила посильнее губу и зажмурилась. Павел шумно выдохнул, слегка застонав…
В этот момент открылась дверь, и вошли девочки, что-то обсуждающие между собой. Я улавливала только обрывки фраз, сходя с ума от маленьких ножек «бегущего человечка»…
–…бассейн… массаж… Ты идешь?.. – вопрос, наверное, ко мне.
– Да… – шумно выдавила я, захлебываясь волнами подступившего оргазма.
– Не знала, что ты настолько любишь бассейн! – отозвалась, хихикая Анжела.
Человечек исчез, еле слышно закрылась за его хозяином дверь. Я не знала, как встать на ноги. Голова кружилась, нечем было дышать. Сгрудив полотенце, поднялась и, опираясь на скользкие мокрые стены, кое-как вышла в согуклук. Из последних сил крутнув барашек холодной воды, присела на корточки. Ледяные капли побежали колкими струйками по телу, окончательно намочив простынь, в которую я завернулась.
– Вам нехорошо, леди? – услышала я вопрос того юноши, что встречал нас у входа.
– Сейчас пройдет… Я в порядке.
Может, не было Павла рядом? Просто от жары почудилось? Юноша коснулся моей руки и слегка потянул.
– Вам лучше прилечь, – посоветовал он мягко. – Перепад температур с непривычки может неблагоприятно сказаться на Вашем дальнейшем самочувствии. Я предложил бы проследовать в чайную.