В девяностых годах преступность резко изменилась — стала вооруженной, наглой и признавала только силу. Ну, а силу СОБРы демонстрировать умели. Сперва бандиты задирались на собровцев, пытались вступать в рукопашные схватки и перестрелки, но длилось это недолго. Преступники поняли, что новое либеральное российское мироустройство на собровцев не распространяется и при малейшем сопротивлении гуляют по бандитским ребрам и физиономиям кованые десантные ботинки, хрустят косточки под прикладами. К братве начало возвращаться утерянное чувство страха. Суда, следователей, прокуратуры бандиты не боятся. А собровцев боятся. И уважают, поскольку действует СОБР с ними безжалостно, без сюсюканья и без разговоров.
— Как у тебя? — спросил Аверин.
— Недавно с Кавказа, — сказал Завьялов. — В Осетии обеспечивали деятельность следственно-оперативных групп,
— Ну и?
— Пострелять пришлось. Там же ад. Резня порой такая шла… Засады организовывали. Уничтожили группу террористов.
— Как уничтожили?
— Они на нашу засаду нарвались. Мы вычислили пути, по которым они продвигаются к своей базе. И завалили пятерых.
— Черт-те что в стране творится, — покачал головой Аверин.
— Война идет, Славик. И, попомни мои слова, это только начало. Скоро по-настоящему в крови умоемся. Дай только время.
— Типун тебе на язык… А здесь чем занимаетесь? Бездельничаете?
— Ага, бездельничаем. Вон, справку за полгода готовлю. Читай — спецотделом совместно с другими подразделениями Главка изъято семьдесят шесть единиц огнестрельного оружия, одиннадцать килограммов золота, денег и ценных бумаг на одиннадцать миллионов долларов, двадцать иномарок, 52 грузовика, два слитка кадмия, 80 тонн цветных металлов, почти на миллион долларов мехов… И двадцать пять тысяч бутылок спирта. Вот, — он хлопнул ладонью по бумаге. — Впечатляет?
— Впечатляет.
— Мы тут наработали на бюджет ГУОПа на несколько лет вперед. А сами нормальные бронежилеты и спецтехнику закупить не можем. Где справедливость?
— «Чеченскую базу» вы брали?
— Мы. Кто же еще! Трехметровый забор. За ним база, где награбленного добра — на несколько миллионов баксов. Мы хотели сперва на вертолете высаживаться, но ПВО Московское не дало разрешение — правительственная зона, нельзя. Так что пришлось штурмовые лестницы использовать. Как Измаил брали. И ничего. Чурбаны даже рыпнуться не успели.
— Герои.
— Заметь, работаем и есть не просим. Каждая неделя по операции. В Австрии знаменитая «Кобра» — они заложников восемь последних лет не освобождали. А оснащение — вплоть до комбинезонов и ножей — все ручной подгонки. Вертолеты, машины, денег тьма.
— Ладно плакаться. Эмигрируй в Австрию — получай там по пять тысяч марок.
— Не поверишь — к нам тут из ЮАР клинья подбивали. Переманивали ребят. Говорят, в роскоши будут жить. Такого слаженного подразделения у них нет… И египтяне. Наши туда по обмену опытом ездили. Ихние спецы — по нулям все. Наши как раз в заваруху там попали и приняли участие в операции. Не для передачи — но террористов наши заглушили. Там египтяне любые деньги предлагали, лишь бы их у себя оставить.
— Ну?
— А они у меня за две сотни долларов в месяц пашут. Злые, цепкие, своего не упустят, если надо — и на нож, и на пулю. А почему?
— Почему?
— Потому что мы, русские люди, живем не за деньги, а за идею, Слава. И поэтому на таких, как мы, волах всегда ездить будут. А мы всегда будем тянуть воз, пока копыта не отбросим.
— Мы — вымирающая порода. Скоро тебе стакан воды без чаевых не подадут.
— Увидим…
В первом часу в кабинете появился высокий, в черном комбезе с кобурой боец — командир собровской группы.
— Ну? — спросил Завьялов.
— Все в порядке, Сергей Владимирович. Взяли.