- Достаточно, - сказал я, - едем дальше.
- Куда дальше и на чем? - спросил старшина, недоуменно глядя на меня.
- Значит - продолжаем, - сказал я и вернулся к кафедре. - Любая централизация с самого её начала включает режим децентрализации. Система уравновешивает сама себя. На определённое количество праведников должно приходиться определённое количество преступников. Мы существуем лишь потому, что Бог и Дьявол уравновешивают друг друга. Когда чаша опускается в пользу нечистой силы, на земле начинаются войны, эпидемии, стихийные бедствия. Когда чаша уравновешивается или опускается в пользу сил света, на земле начинается благоденствие и даже стихия воспринимается как неизбежное, но некритическое зло.
Централизация силы влечет и создание идеологии этой силы в виде религии. Римское общество потребления и разврата распалось, уступив место христианской общине, которая стала настолько большой и мощной, что сразу начала распадаться на католиков, православных, протестантов, лютеран. Но. Любой шар может летать или катиться по земле только тогда, когда его центр тяжести находится в средине. А христианство сместило центр тяжести в одну сторону, и получился ванька-встанька, который ни летать, ни катиться не может, а при попытке сдвинуть его становится туда, где его центр тяжести. Посему в мир пришли Магомет и Будда, как противовесы свернутого набок мира. Четыре центра тяжести уравновесили систему, и началось создание новых империй, усиливая центробежные тенденции во всех входящих в империи составных частях.
- А кто же четвертый? - раздался молодой голос в затихшей аудитории.
- То есть как кто? - переспросил я. - Иудейский Бог по имени Яхве.
- Тогда какова же роль ГБ в общей системе мироздания? - раздались голоса с нескольких сторон.
- А как вы сами думаете? - спросил я.
- По всему выходит, что ГБ это смещённый центр тяжести, - раздались неуверенные голоса.
- Правильно! - поддержал я говоривших. - Концентрируемая система имеет тенденцию к саморазрушению, что очень опасно для малой части когда-то большой системы. И ГБ является самой мощной и самой слабой точкой этой системы, потому что она создана искусственно теми людьми, которые стараются урвать как можно больше при нахождении у власти. И какой же выход вы видите?
Аудитория напряжённо молчала. Вероятно, я сделал что-то необычное или сказал что-то не то, что позволено говорить будущим защитникам МНР.
- Нужна какая-то объединяющая цель, - сказал неуверенно кто-то с задних рядов.
- Правильно! - снова сказал я. - И какая это может быть цель?
- Либо революция, либо война, - сказал старшина, удивляясь собственной смелости.
- И снова правильно, - сказал я, - а что для режима выгоднее всего?
- Война! - твердо сказал старшина.
Глава 106
- Ещё раз правильно. На сегодня лекция закончена, всем до свидания, - попрощался я.
Курсанты одновременно встали, провожая мой уход.
- Молодцы ребята, - подумал я, - мозги ещё не закостенели, мыслительные процессы функционируют нормально, но как-то замедленно. Боятся. Они, вероятно, с детства клянутся в верности ГБ. Каждый вечер перед сном и вместо "Спокойной ночи, малыши" им читают какую-нибудь речь ГБ и они под неё засыпают. И снится им ГБ как красное солнышко, которое светит лучами во все стороны, и все дети и взрослые, взявшись за руки, идут по цветочному лугу в светлое будущее, а за их спиной возвышается огромная фигура ГБ на фоне синего моря.
Я вышел из здания академии и пошёл в сторону лифта, на котором приехал сюда. Москвы, какой я ее знал, не было. На этом уровне была сплошная серая стена с маленькими квадратиками окон. Как будто бойницами в огромной крепости.
- Кто его знает, - думал я, - возможно, что за эти триста лет земля подвергалась инопланетному нашествию и вынуждена строить вот такие города-башни, чтобы избежать порабощения, а МНР это самый лакомый кусочек для всего остального мира. Хотя, самыми лакомыми кусками всегда являлись те, где много полезных ископаемых, а в МНР кроме торфа, пожалуй, и ничего нет. В советские времена из Москвы сделали третий Рим, поэтому все дороги со всей огромной страны вели только в столицу и всё делалось через неё. Сейчас, наверное, можно ехать в любую сторону и всё будет ближе и без большой бюрократии.
- Мужчина, хотите получить тридцать три удовольствия? - из одной из дверей меня манила к себе молодая женщина с ярко накрашенными губами и черными пронзительными глазами.
- Спасибо, уже получил, - раскланялся я и пошёл дальше. Вопрос меня рассмешил. Точно так же одна проститутка сифилитическим голосом предложила себя проходившему матросику и тот таким же образом и таким же сифилитическим голосом ответил.
- Быстрее иди сюда, тебя сейчас арестуют, - крикнула накрашенная женщина и махнула мне рукой.
- Что это, провокация или действительно находятся люди, противостоящие ГБэшному произволу? - лихорадочно думал я. - В такой МНР это, пожалуй, и не удивительно. Преемник Сталина с Дзержинским не будет носителем идей Солженицына и Сахарова, а всё равно останется питомцем Сталина и Дзержинского.
Как бы то ни было, но я резко остановился и повернулся на сто восемьдесят градусов, не увидев за собой никого. Подойдя к открытой двери, я вошёл в неё и меня ослепила вспышка света. Мне казалось, что я куда-то полетел и полет был беспорядочный и совершенно не страшный. Возможно, что я летел не вверх, а вниз, или наоборот. А не всё ли равно. В конце полета я проснусь, схожу на кухню и выпью воды, посмеявшись над своим сном. Когда человек летает во сне, это значит, что он растет и что у него всё ещё впереди и он волен выбирать свой путь.
Глава 107
- Смотри, Катя, ещё один лётчик, - услышал я над собой голос и попытался шевельнуться, но тело моё совершенно не слушалось. - С какого уровня он прилетел, установить не удается, да и у него нет никаких данных. Наверное, весь свой код утопил в винище и сейчас как нарождённый младенец. Я вот что думаю. На этом мусоросборнике мы установим постоянный воздушный насос, чтобы сбрасываемые предметы попадали в воздушный поток и оставались целыми, давая нам возможность использовать их без ремонта. А этот бедолага попал в случайный восходящий воздушный поток и остался почти цел. А так бы в лепёшку разбился, а у него и руки-ноги целы.
Я попытался что-то сказать и встать, но у меня не шевелился ни один орган, кроме пульсирования мыслей в голове. Возможно, что от меня осталась одна голова и она мыслит, пока совсем не умрут клетки мозга. Но они же не могут умереть, пока я жив.
- Смотри, а он ещё жив, - услышал я тот же мужской голос. - Дайте ему воды попить.
Я приготовился лизать желированную воду, но в мой рот полилась настоящая влага, орошая горло и проливаясь по моим внутренностям. Вместе с водой ко мне возвращалась жизнь.
- Давай, Катя, расправим его, - сказа мужчина и они принялись приподнимать меня и выпрямлять мои руки и ноги. Но я их совершенно не чувствовал. Сквозь приоткрытые веки я видел бородатого мужика и хрупкую женщину лет за и с гаком, которые укладывали возле меня белесые тряпки, выполненные в виде рук и ног.
- Переломов вроде бы нет, - тоном врача произнес мужчина, - но есть застой крови. Хорошо, что он недолго здесь валялся, ещё утром его не было. Есть начальный процесс сдавливания, но мы его быстро ликвидируем лёгким массажем. Ох и поорёт этот молодчик, если будет в состоянии орать.
Орать я оказался в состоянии. Вернее, я оказался в состоянии орать. Причём орать так, как орут младенцы, делающие первый вздох воздухом в своей жизни. Тысячи мельчайших иголок впились в мое тело, придя вместе с потоками крови и оживляя мои кровеносные сосуды. Дикая боль оживила и меня.