– Кто играет на этом пианино и зачем? – спросил Борис «экскурсовода».
– Допрос – дело хлопотное и утомительное. Товарищ Плоский любит иногда прерваться и послушать музыку. Классическую или советскую. Гимн Советского Союза, например. Или «Широка страна моя родная». Обвиняемый тоже устает, ему, как и всем, следует отдыхать иногда. Для этого всего приглашают специнспектора. Конечно, этот человек должен иметь хотя бы начальное музыкальное образование. Можно назвать его и музыкальным инспектором. Здесь не требуются особые музыкальные знания. Пятую симфонию Шостаковича на этом инструменте не играют, да и не получится.
– А что это за пучки стальных струн на стенах?
– Здесь не все оборудование. Есть специальные приспособления, которые присоединяются к рукам и ногам обвиняемого. Такие типа кожаных перчаток на руки и ботинок на ноги. Они предназначены для того, чтобы обвиняемый в минуту музыкальной паузы, если можно так выразиться, имел возможность лучше воспринимать исполняемую музыку. Как видите, СИСТЕМА, при всех ее недостатках, подчас оказывается очень гуманной и не забывает, что обвиняемый тоже человек и у него есть обычные человеческие потребности. У нас в организации производится много подобного оборудования. Это наше ноу-хау. Правда, по отношению к обвиняемым эти методы используются редко. Как правило, в комнату «торжествующей истины» попадают для проведения профилактических бесед, в основном провинившиеся работники конторы. Необходимо, чтобы наш персонал был абсолютно предан СИСТЕМЕ.
Борис не очень хорошо понял работу музыкального ящика, но решил не пытаться разобраться в этом более подробно. «До меня очередь посещения этой комнаты, видимо, не дойдет. Потому что я не работник СИСТЕМЫ, да и вины на мне нет никакой. А вот что касается Нюры… Она, конечно, поступила со мной подло и непорядочно. Но Кулагин – человек не злопамятный. В какой-то степени я ее даже понимаю. И не хотел бы, чтобы решением следователя ее направили сюда для профилактической беседы. Хотя и непонятно, как все здесь устроено».
– Ну и как, насколько действенными оказываются эти профилактические беседы?
– Очень эффективны. Никто не хочет сюда попадать. А после проведения первой профилактической беседы – тем более. Во второй раз сюда попадают очень и очень редко.
– Это всё ваши дела. Они меня совершенно не интересуют. Я хотел бы выйти отсюда.
Они покинули комнату и оказались опять в коридоре канцелярии. «Экскурсовод» двинулся дальше по своим делам, а Борис никак не мог прийти в себя после увиденного. Словно сомнамбула, он шел по коридору вслед за «экскурсоводом». Неожиданно для самого себя Борис спросил:
– Я вот иду вслед за вами. У вас не будет от этого неприятностей?
– Идемте, идемте, вам будет интересно. А что до неприятностей, так никто вас и не заметит, никто на вас внимания не обратит.
Видимо по случаю воскресенья, посетителей было немного. Они сидели по обе стороны от прохода на ветхих стульях, на деревянных скамейках, покрытых пятнами старого цемента, и на грубых необструганных досках, положенных на стопки кирпичей. Вешалок не было. Некоторые сидели в пальто. Иные держали пальто на руке. Те, кто пришел в шляпе, шляпу тоже держал в руках. Одеты были посредственно и держались очень и очень скромно. Однако многие, видимо, совсем недавно были людьми с положением в обществе, состояли на высоких постах и ворочали большими государственными и партийными делами. Были руководителями организаций, партработниками, известными изобретателями, актерами. Об этом говорили манера держаться, осанка, аккуратные стрижки и холеные усы, хорошо начищенные, хоть и старые туфли и множество других еле уловимых, почти незаметных признаков. Но сейчас эти люди казались вконец сломленными.
Первым заметил «экскурсовода» и КГ посетитель, сидевший у самой двери в коридор. Он поспешно встал и поздоровался с ними. Высокий когда-то мужчина стоял перед ними согнувшись и был чуть ли не ниже КГ. Несколько человек, сидевших дальше, нервно повскакивали и стали наперебой здороваться. Их приветствия, сопровождаемые приниженной позой, согнутыми коленками и спиной, заискивающим поглядыванием в глаза, напоминало просьбу нищих о милостыне.
– Что сделали с этими людьми? Через какие унижения пришлось им пройти?
«Экскурсовод» ответил, как всегда, невпопад:
– Это всё обвиняемые.
«Может быть, он ответил и точно, очень умно и немногословно, – подумал КГ. – Просто он знает положение и статус обвиняемого значительно лучше меня».
– Неужели они все мои коллеги? Мы – товарищи по несчастью. У некоторых из них такие же наклейки на лбу, как у меня. Но у многих их нет вовсе.
– Все обвиняемые чем-нибудь отмечены. У кого нет наклейки на лбу, у того металлическое кольцо на запястье или на щиколотке. Не знаю, как оно работает, но, если они где-то останавливаются, они должны включить кольцо в электрическую розетку с помощью специальных проводов. А вы разве не видите тонкие проволочки, идущие от них к стенам? И тогда следственный аппарат всегда точно знает, где находится конкретно этот обвиняемый.
– Может быть, это и лучше. С наклейкой все видят, что я обвиняемый. А если бы у меня было кольцо, то на улице, в такси, при переходе из кабинета в кабинет на работе мое кольцо под рукавом пиджака или под брючиной было бы незаметно. Почему мне не поставили кольцо?
– Это зависело от охранников, которые вас арестовывали, и от их инспектора. Они должны были предложить вам варианты.
– Удивительное дело – мне никто ничего не предлагал. Они даже не сказали, что есть варианты.
– Не знаю даже, как это можно объяснить. Это была их обязанность.
– Они мне совершенно ничего не объясняли. Всё пытались забрать мои вещи или получить деньги. Но у них ничего не вышло. И я обо всем этом безобразии доложил дознавателю.
– Вот видите, вы сами все и объяснили. Вам надо было сразу, в тот же момент, писать ходатайство. Мол, согласен на другую меру пресечения. Прошу отменить и снять с меня бактерицидное локальное заражение.
– И что, ничего теперь нельзя сделать?
– Все надо делать вовремя. Но вы проявили нерасторопность. Теперь изменить это уже значительно труднее.
– А вы знаете, как снимается пятно со лба?
– Конечно. Здесь нет никаких загадок. Есть такая наклейка – нейтрализатор. Она блокирует и уничтожает бактерии-имплантаты на лбу обвиняемого. Две минуты – и шито-крыто.
– Вы можете мне в этом помочь?
– Боюсь, что будут проблемы. Но можно попробовать. Только для начала надо сделать то, что вы обещали, – хорошенько проучить студента.
– Как я понимаю, вы не хотите мне помочь. Делаете вид, что не хотите. А на самом деле все обстоит совсем не так – просто не можете, это вам не по силам. Вы никогда этого не сделаете. Это же поступок. А вы не любите совершать поступки. Даже свою жену защитить не смеете. Она в руках негодяев, а вы смотрите на это сквозь пальцы.
КГ неожиданно обратился к стоящему рядом высокому пожилому человеку с вдавленными, плохо выбритыми щеками:
– Вот вы стоите и ждете. Похоже, давно – чего вы ждете?
Высокий человек был явно напуган этим вопросом, руки у него дрожали, глаза бегали. Он не мог ответить на самый простой вопрос и все время как бы обращался к соседям, чтобы они помогли ему, потому что без них он явно не справится с этой задачей.
– Послушайте, гражданин, – сказал «экскурсовод». – Мой спутник спрашивает вас, для чего вы, собственно, пришли сюда и чего вы сейчас ожидаете? Отвечайте же, наконец. Вам говорят по-хорошему. Отвечайте без промедления.
Высокий немного приободрился:
– Да, да, вы правы. Именно, я жду, так оно и есть.
Несколько посетителей подтянулись ближе. Они делали вид, что их это совсем не интересует. На самом деле они хотели узнать, что все-таки происходит, и пытались перешептываться друг с другом.
– Разойдитесь, разойдитесь, – властно сказал «экскурсовод». – У нас, конечно, есть свобода собраний и много всяческих других свобод. Но не здесь. Устроили толпу и восточный базар – расходитесь, здесь и так тесно. Освободите проход.