Решив, что имеет больше прав на Переяславль, Юрий Долгорукий изгнал Всеволода и сел там сам князем. М. М. Щербатов полагал, что Юрия прозвали Долгоруким подобно персидскому царю Артаксерксу – за «алчность к приобретению». Впрочем, по результатам раскопок удалось установить, что у этих исторических личностей было и другое сходство: греки называли Артаксеркса Макрохейр – «Долгорукий» – из-за того, что правая рука у него была длиннее левой, что же до князя Юрия, у него обе руки были длинными (долгими).
Тогда Ярополк решил передать Переяславль Изяславу Мстиславичу, но вновь неудачно. Разгневанный Изяслав предложил Всеволоду альянс против Долгорукого. Они собрали дружины и совершили совместный поход в Ростово-Суздальское княжество против Юрия Долгорукого. Произошедшая в 1134 битва у горы Жданой ничего не дала князьям-агрессорам, но в результате Юрий Долгорукий задумался об укреплении западных рубежей своего княжества, основав город Москву. Вот ведь не знаешь, как слово и дело наше отзовется: князья-то воевали, имея свои, понятные им цели, а в результате появилась Москва, которая во второй половине XIII века при князе Данииле Александровиче (сыне Александра Невского) станет центром самостоятельного удельного княжества. А в конце XV века, при Иване III, Москва становится столицей крупнейшего русского государства, и еще позже, в начале XVI века, при Василии III – столицей единого русского государства.
Но все это многим позже, а пока в 1134 году вновь побитый Всеволод вернулся в Новгород, где его приходу не были рады. Кому нужен полководец, который возвращается не с победой и трофеями, а с горем и трупами своих ближников? Через два года, в 1136 году, в Новгороде вспыхнул мятеж. Вече, как бы это сейчас сказали, выказало недоверие князю, припомнив ему попытку обменять Новгород на Переяславль и не забыв при этом напомнить, что он был вынужден бежать с поля битвы во время сражения с суздальцами у Жданой горы.
«…События 1136 года в Новгороде следует называть восстанием с большими оговорками, – пишет историк И. Я. Фроянов (Древняя Русь IX–XIII веков. Народные движения. Княжеская и вечевая власть). – Они развивались не столь внезапно и стремительно, как это бывает при восстании. Новгородцы, по сообщению летописца, „призваша“ псковичей и ладожан к себе на вече. Для поездки послов и прибытия приглашенных нужен был не один день. Псковичи и ладожане приехали на вече, надо думать, не одновременно. Само вече не являлось тайным и проводилось легально.
Приготовление веча не могло укрыться от Всеволода, который, судя по всему, ждал исхода событий, надеясь на благоприятный их поворот. У князя были основания надеяться на лучшее, поскольку часть бояр поддерживала его, да и на вече, похоже, единства не было, о чем говорит последующее бегство к изгнанному князю группы „мужей новгородских“, а также благожелательный прием, оказанный вскоре Всеволоду псковичами, приютившими изгнанника в своем городе. Отсюда ясно, что, применяя термин „восстание“ к событиям 1136 года, мы несколько преувеличиваем степень остроты происшедшего. Не лучше ли в данном случае употреблять понятия „выступление“, „движение“?»
Всеволод был обвинен по четырем пунктам: 1) не блюдет смердов; 2) хотел сесть в Переяславле; 3) в битве при Ждановой горе прежде всех побежал из полку; 4) вмешивает Новгород в усобицы: сперва велел приступить к Ольговичам, а теперь велит отступить.
В результате новгородское вече лишило Всеволода новгородского стола и заключило его с семьей под стражу, где они и просидели полтора месяца, пока в Новгород не прибыл призванный новгородцами новый князь Святослав Ольгович из черниговского дома. После чего их изгнали из города «не хочем тебе, пойди, камо хочеши».
Казалось бы, вече приняло решение изгнать князя и изгнало, теперь, когда появился новый князь, о прежнем можно и позабыть. Но на самом деле все происходило далеко не так гладко. За спиной Всеволода Мстиславича в Новгороде осталась сильная партия, которая хоть и не сумела отстоять своего князя на вече, но теперь устраивала склоки и диверсии. «Новгород разодрался, как разодралась Русская земля, по выражению летописца», – писал Соловьев. Святослав Ольгович уже входил в город, в 1136 году охваченный всеобщей смутой. Горожане сбросили с моста приверженца Всеволода Юрия Жирославича. Вскоре на князя было организовано покушение, правда, Святослав не пострадал, но было о чем задуматься. Потом из города уехал посадник Константин, не пожелавший служить никому, кроме Всеволода.
Всеволод же был вынужден отправился в Киев к своему дяде Ярополку, который теперь отдал ему Вышгород. Но в Вышгороде Всеволод просидел меньше года, потому что в 1137 году из Пскова к нему явилось посольство, пригласившее его в свой город на княжение. Нетрудно догадаться, что это самое посольство возглавлял все тот же посадник Константин, который доложил князю о создавшейся ситуации и предложил ехать в Псков: «Ступай, князь, хотят тебя опять». Всеволод отправился с братом Святополком и действительно был принят в Пскове.
Псковичей тоже понять можно: их князь Судислав в тюрьме, а кто будет защищать город? Думали, гадали: с одной стороны, новгородское вече открыто дало понять – такой князь им «не треба», с другой – им «не треба», а может, как раз для нас будет в самый раз? Да и сторонники Всеволода все уши прожужжали о своем прекрасном князе. Но если пригласить Всеволода, Новгород, скорее всего, обидится. А не пригласить – так и будем сидеть без князя. В общем, решили: была не была, – и вызвали к себе Всеволода. Это был плевок в сторону Новгорода, поэтому разбираться с непокорным городом приехал сам князь Святослав Олегович с войском, среди которого оказалось немало псковичей. На подмогу к Святославу пришел его брат Глеб с курянами и половцами. Но еще раньше из Новгорода во Псков к Всеволоду прибыли его сторонники. Новгородцы разграбили их дома, приговаривая при этом, что сборы пойдут на войну с Всеволодом, угрожали жизни, вот они и явились под знамена Всеволода Мстиславича.
Партия Всеволода в Новгороде состояла в основном из бояр, в то время как его противники были люди незнатные. Это можно заключить уже из обвинения: «не блюдет смердов».
Псков встал на защиту своего князя, и это неудивительно: Псков хотел иметь своего собственного князя, не подчиняясь воле новгородского. Поэтому они не покорились новгородцам, не выгнали Всеволода и приготовились к обороне.
Еще совсем немного, и могла разразиться битва. Псковичи просили князя Всеволода: «Не хотим проливать крови братьев своих; пусть бог все управит своим промыслом», и бог действительно все устроил: в самый разгар переговоров неожиданно для всех Всеволод умер.
Проведя всего год на княженье в Пскове, Всеволод Мстиславич был погребен в Свято-Троицком кафедральном соборе этого города, таким образом, навсегда оставшись в нем.
Князь Всеволод, в святом крещении Гавриил, был позднее, в 1549 году, причислен к лику святых как святой благоверный князь Всеволод Псковский. Считается одним из святых заступников города Пскова. Память совершается 11 февраля, 22 апреля и 27 ноября (по юлианскому календарю).
За свое княжение Всеволод построил в Новгороде церковь святого Иоанна Предтечи на Опоках (в честь рождения сына Иоанна) и храм Успения Пресвятой Богородицы на Торгу, а в Пскове – главный собор в честь Пресвятой Троицы. Ему приписывается авторство новгородского церковного устава.