Под необыкновенно привлекательной внешностью таилась черная душа – опасное сочетание.
– Что ты собираешься предпринять? – спросила Ларк, не поворачиваясь. – Как можно доказать, что Винтер не имеет права на Блэкроуз-Прайори?
– В этом мне нужна твоя помощь, дорогая Ларк.
Она в недоумении посмотрела на него.
– Что я могу сделать?
– Найди мне адвоката.
– Ты предлагаешь мне заняться этим?!
– Больше некому. Ты должна выбрать толкового и вместе с тем лишенного совести человека.
– Спенсер, это так на тебя не похоже...
– Пожалуйста, сделай, как я прошу. Приступ кашля заставил Спенсера согнутьсяпополам, и Ларк, подскочив к старику, помогла ему сесть и откинулся на подушки.
– Не волнуйся, Спенсер, я все сделаю, я найду тебе самого беспринципного и бессовестного адвоката Лондона.
Ларк не могла оторвать глаз от великолепного дома. Невозможно поверить, что именно здесь – на берегу Темзы, где высятся особняки знати и роскошные сады уступами сбегают к воде, – живет Оливер де Лэйси.
Двери открылись. Появилась пухленькая седаястарушка. Одной рукой она прижимала к уху слуховой рожок, другой опиралась на трость.
– Лорд Оливер де Лэйси дома?
– Лысый? У моего хозяина прекрасная шевелюра.
– Да не лысый, а де Лэйси. Де Лэйси! – прокричала Ларк прямо в рожок.
Женщина поморщилась.
– Зачем же так кричать, милочка? Можно подумать, я глухая. – Она похлопала рукой по видавшему виды переднику. – Проходи, садись к огню и рассказывай все старой Нэнси.
Сделав несколько шагов вперед, Ларк застыла в удивлении. Ей показалось, что она внутри огромного механизма. Везде – у камина, по стенам, у подножия лестницы – виднелись огромные зубчатые шестерни и колеса, соединенные друг с другом веревками и цепями.
У Ларк похолодело внутри. Это – камера пыток! Наверно, де Лэйси – тайный католик, который...
– Да ты, малышка, так напугана, что шарахаешься от своей тени. – Нэнси махнула клюкой. – Это всего лишь безобидные приспособления, придуманные отцом лорда Оливера. Погляди. – Она дернула за рычаг у подножия лестницы. Раздался грохот, и сверху на цепях опустилась широкая платформа.
Следующие несколько минут Ларк уже с интересом разглядывала поразительные вещи: движущееся кресло на рельсах, которое помогало страдающей ревматизмом экономке подниматься и спускаться с лестницы, устройство, которое зажигало огромную, в форме колеса люстру, часы, механизм которых приводило в действие тепло горящих в камине дров.
Нэнси Харбут, которая гордо именовала себя хозяйкой Уимберли-хауз, заверила Ларк, что подобными изобретениями набита каждая комната особняка. И все это – плоды раздумий Стивена де Лэйси, графа Линлея.
–Садись. – Нэнси указала на странную кушетку, которая, казалось, стояла на широких полозьях.
Ларк села и тут же удивленно вскрикнула – кушетка двигалась вперед-назад, словно качели.
Нэнси пристроилась рядом с ней и старательно расправила юбку.
– Его светлость сделал эту кушетку после второй женитьбы, когда пошли дети. Он очень любил сидеть здесь с женой и укачивать малышей.
У Ларк защемило сердце, когда она представила себе эту тихую семейную картину: мужчина, прижимающий к груди ребенка... рядом его любящая жена... Все это было ей незнакомым и чужим. Таким же чужим, как и огромная собака с длинной шерстью на коврике перед камином.
– Русская борзая – так их называют, – объяснила Нэнси. – Их разводит лорд Оливер, и самый красивый кобель в помете получает кличку Иван.
Нэнси, самая старая служанка семейства деЛэйси, явно обрадовалась терпеливой слушательнице. Экономка была очень говорлива и не любила, когда ее перебивают, поэтому монолог получился долгим.
Правда, Ларк некуда было торопиться.