Однако Беатриса и слышать об этом не желала и стыдила их за одно только предположение, что она способна бросить своего любимца.
В комнату вошла Эмери, горничная Беатрисы. В руках она держала серебряный поднос с маленькой чашкой на нем. Эта энергичная и крепкая женщина была единственным лицом, которое Гамлет подпускал к кровати.
– Ах, как славно, – с благодарностью пробормотала Беатриса и медленно заморгала опухшими глазами. – Наконец-то боль хоть немного отпустит. Мне уже стало казаться, что время приема этой укрепляющей мерзости никогда не наступит.
Горничная размешала в чашке чая ложку укрепляющего порошка, подождала, пока Беатриса выпьет лекарство, а потом отошла в дальний конец комнаты и уселась там на стул. Эмери как нельзя лучше подходила для того, чтобы ухаживать за теткой Миллисент. Голос у нее был негромкий, и ни единым движением она старалась не потревожить свою госпожу.
– Ты должна сделать это ради меня, милочка, – прошептала Беатриса, голосом и всем своим видом взывая к добросердечию Миллисент, которое было одним из присущих ей качеств. – Мне неприятно произносить это вслух, но придется. Деньги, которые мне платят за ведение раздела скандальной хроники, – это то, на что я живу. Без них я угожу в богадельню, прежде чем снова поднимусь на ноги.
– Лорд Беллкорт этого не допустит.
– Вздор, – возразила Беатриса. – Еще как допустит. Даром что он мой племянник и твой сводный брат, но когда дело касается денег, завести его бывает труднее, чем часы Уильяма Клемента.
– Но мне бы так не хотелось заменять вас, и вы знаете почему.
– Да, конечно, но ты должна преодолеть в себе это. – Беатриса снова обмахнулась веером. – И кроме того, это не слишком долго продлится. Только то время, пока я не в состоянии передвигаться и сама бывать в обществе. Дело, право же, очень простое. И ты не останешься без моей помощи и без содействия моих давнишних друзей – виконта и виконтессы Хиткоут. Мы все трое так давно вращаемся в обществе, что знаем в Лондоне всех. И мы уже обеспечили тебе поручителя, чтобы ты могла посещать «Олмакс», а также позаботились о приглашениях для тебя на все лучшие приемы в этом сезоне.
– Тетя Беатриса, если лорд и леди Хиткоут такие ваши близкие друзья, почему бы им не вести этот раздел вместо вас?
Старая дама закатила свои опухшие глаза и тяжело вздохнула.
– Ах, виконтесса только этого и желает. Она невероятно любит сплетни. Однако позволь я ей заняться хроникой, боюсь, мне уже никогда больше не видеть этой работы. На днях она даже высказалась в том смысле, что, по-видимому, пришло время передать раздел в ее руки. Понимаешь, она, конечно, немного помоложе меня. Но мне это дело не только доставляет удовольствие, но и дает доход, поэтому я должна сохранить его.
В конце концов, решимость Миллисент не могла не поколебаться. Вести светскую хронику? Не будет ли это чем-то вроде приключения после спокойной жизни, которую она с самого рождения вела в деревне?
Отогнав эти непрошеные мысли, Миллисент сделала еще одну попытку укрепить свои позиций:
– Но мы-то с мамой полагали, что я отправляюсь в Лондон, чтобы быть вашей компаньонкой и помогать вам, пока вы не оправитесь после несчастного случая.
– Господи, что за глупости! Чем ты мне можешь помочь? У меня есть Эмери и Филлипс – они вполне способны позаботиться о моих телесных нуждах. Мне нужны твои глаза и уши. Перед тобой, дорогая, стоит очень важная задача – не дать мне оказаться в богадельне.
– Скандальные газетенки? – прошептала Миллисент скорее для себя, чем для тетки. Она потрясла головой, не зная, как сможет объяснить это матери, если та что-нибудь узнает. – Мне и в голову не приходило, что вы ведете раздел сплетен или что вы захотите посвятить меня в вашу работу.