Иудеи не ладили с хозарами, считая, что хозары искажают закон Моисея: еретик хуже язычника. Потомки готов свысока глядели на всех, кто не гот. Роды угров, торков, печенегов в степной части Таврии владели обособленными летними кочевьями и зимовьями на холодное время года.
По южным склонам гор, в горных долинах и в защищенном стенами юго-западном углу властвовал греческий язык, здесь прочно сидели греки и огреченные земледельцы — садоводы, виноградари — и ремесленники. Производимое ими, а не имперские солдаты, держало за империей степную Таврию. В портах Бухты Символов [2] и в глубоких бухтах севернее ее находились обширнейшие склады, пристани — собственность составлявших сообщества сотен купцов. Отсюда производилась торговля с Русью и со всем побережьем Русского моря.
Греческая Таврия походила на человека, стоящего на берегу моря. Толкните — и он сделает два-три шага, чтоб удержаться на ногах. Лишний шаг — и он упадет в воду. Он здоров, полон сил, но жизнь его зависит от силы толчка.
Узкая засушливая степь Таврии не привлекла к себе главные силы гуннских, угрских, печенежских, болгарских конных толп. Поэтому с ними даже дружили дружбой, основанной на подарках, на неразорительной дани, главное — торговлей, обменом, обычного для кочевников на невиданное имя. Таврии был бы опасен оседлый сосед, не завоеватель, а присоединитель.
Мстислава Красивого греки любили, холили. Восхищались удалью, умом, дальновидностью. Дарили князю оружие, княгине — красивые вещи, ароматы, притирания. Узнав, что русский князь строит храм в память победы над касогами, правитель Таврии без намека от Мстислава прислал резчиков по камню — умельцев тесать и полировать мрамор — и сам мрамор, а также живописцев. Княгине — златошвеек по шелку. Приезжали умные собеседники для застольных бесед. Привозили книги.
Да, любили греки Мстислава. На руках висли с поцелуями, на губах его — чуткими ушами. Вдруг охладели, а Мстислав и не заметил. Ему было не до греков. Он в Тмуторокани растил свою славу, думая не о Таврии, а о Руси. Проверив, перепроверив, греки убедились: этот для Таврии не страшен, нечего на него тратиться.
Не рано ли отнята ласкающая рука? Слабые беспокойны и подозрительны. Правитель Таврии поздравил себя и начальника войск лишь после верной и не первой вести о том, что, взяв левобережье Днепра, князь Мстислав остается на Руси.
Мстиславовы посадники и посадники князя Ярослава, назначаемые для наряда людям и для порядка, не тревожили трепещущие души таврийских правителей. Побаиваясь самих тмутороканцев, греки наблюдали, чтобы в постоянных торговых приездах никого из соседей не обидели. Стадо страшно, когда империя задела князя Ярослава. Обошлось.
После смерти Ярослава вместо служилого посадника в Тмуторокань приехал князь Глеб Святославич. Пощупав, что за человек, греки решили, что молодой князь для них безопасен. Этот — как все. Любит посмотреть на морскую пену да послушать волну — тоже диво нашел! — тешит на коре свою душу острогой, на сухом пути охотится с коня. Глебу, по русскому обычаю, который на Руси заменяет закон, уготован прямой путь, по отцу. С Глебом были любезны: слова любви и подарки, как небогатому родственнику.
Очевидное не стареет и не надоедает: надоедают докучливые напоминатели, в чем сказывается греховность рода людского.
Правитель обязан предвидеть. Разве такое не очевидно! Тысячу лет в тысяче разных мест, не только в Таврии, изобретали способы предвиденья. К размышленьям о том, что может сделать такой-то мой сосед, если я не сделаю то-то или сделаю то-то, добавляли лазутчиков, ибо вызнать — тоже значит предвидеть. Древнейшая специальность — лазутчик, и никакие другие.
Будущее старались вызнать наукой. Лучшие ученые занимались предсказаньями.