И вновь поднялся ветер и принес их к порогу, к узкому входу,
где начиналось Чистилище душ, сотворенное из холодных
молитв и хитроумных надежд папского Рима.
Тут служки встретили души с улыбкой: «Слыхали и знаем —
вас в рай не пустили, все знаем, и места в аду вам не дали,
чего же от нас вы хотите? Очистить вас от любви мы не можем,
нам вы не нужны, мы вам не нужны, но Петр-привратник вам
ничего не сказал? Ничего? Разве вы не слыхали?»
«Мы скажем…» — но ветер унес и слова, и трижды отверженных.
Они же, глянув один на другого, увидели: горе, заботы,
морщины, седины — все, все исчезло, смытое будто пыль
с листьев первым дождем, и стали они, какими были давно,
в тот день, когда на земле обменялися кольцами.
«Вернемся на землю», — оба разом сказали. «Я женщиной буду,
и буду любить я, и буду тобою любима», — она ему обещала,
«И я снова буду твоим, желанная сердца, ты краше мне лилий
на райских воротах».
Не ветром, а собственной волей своею они погружались
в синий, в теплый покров, в котором вьются дороги с тверди
небесной к тверди земной. И с вниманьем глядели,
выбирая из многих путей путь один — русский. И впервые
их коснулась земная тревога: как бы не ошибиться? Ибо
русское сердце откажется биться, если случится очнуться
на чужой стороне.
Изяслав Ярославич в своем горьком изгнании продолжал стучаться в германские двери, помощи же ни от кого не получал. Много было шума, много было угроз в беспокойном и тесном мире, и никто не мог бы с уверенностью сказать, где пустой словесный звон, а где дело. Прошел слух, что чехи собираются подкрепить притязанья Изяслава, а заодно посчитаться с поляками. Польский король Болеслав решил подкрепить свой ненадежный престол союзом со Святославом Ярославичем Киевским и просил помочь против чешского короля Вратислава, союзника Германской империи. В помощь ляхам на чехов Святослав приказал идти своему сыну Олегу и Владимиру Мономаху. Оставив молодую жену на попеченье своим матери и отцу, Владимир пошел на войну.
Князья — двоюродные братья прошли со своими дружинами Польшу и вторглись в Чехию, не встречая сопротивления. Чешский король Вратислав поспешил купить мир у Болеслава за тысячу гривен серебра. Польский король послал к молодым князьям известить о прекращенье войны.
Ляшские послы едва догнали русских князей на реке Мораве, у впадения в нее Быстрицы. Русское войско стояло в городке, из которого бежало все населенье, спрятавшееся в крепость Ольмюц. Сидя в самом большом доме около костела, молодые князья договаривались с посланными ольмюцкого воеводы о выкупе крепости. Воевода давал двести гривен, князья требовали четыреста. «Иначе обложим крепость, построим машины, а вы будете с голода умирать». Заставив поляков ждать, пока чехи, приняв условия, не отправились к себе за деньгами, Олег и Владимир занялись и с ними. Лада не получилось. Прочтя Болеславово посланье, русские говорили учтиво, дивясь быстроте перемен.
— Вы так можете, а нам не годится, — сказал князь Олег. — Отец меня и брата моего сюда послал потрясти чехов, как яблоню. Такое от него просил Болеслав и настаивал. Теперь Болеслав с Вратиславом будто бы помирились, нас на свои переговоры не звали, совета не просили. Сам Вратислав с нами не говорит, вас избрал. Мы не нанятые, вернуться не можем. Если же поступим как наемники, на Русь падет бесчестье, и князь Святослав нас не помилует. Не обессудьте, гости дорогие, на том и покончим мы с вами. Грамоту верните королю и нас более не уговаривайте, иначе быть ссоре, не заставляйте нас гостям за спину руки выламывать.
Угостили гостей и сами угостились. Проводили из чести. Зима в Чехии мягкая, добрая. Снежок снежил понемногу.