Менялись времена, остывал воздух, долгие годы бывало так холодно, что зимами льды покрывали Океан. Потом шли многие и многие годы, когда Океан теплел. Одно сменяло другое, а мы оставались детьми Солнца. Почти триста поколений мы жили у берегов Океана.
Почувствовав, что души слушателей открылись, Уэмак говорил:
— Затем на нас напали люди, чьим богом был Крест. Мы долго сражались с ними. И когда настала жизнь двести шестьдесят девятого поколения, мой предок и другие решили уплыть по Океану вслед за Солнцем. Это, — Уэмак поднял тяжелое кольцо, — мой предок носил на запястье еще на том берегу Океана.
Мы плыли за Солнцем. Ветры и теченья несли нас, но мы всегда стремились видеть заход Солнца перед собой, а утром мы поворачивались назад, чтобы встретить его. Мы плыли. Мы пили дождевую воду, а когда не было дождей, мы сосали сок рыб. По ночам из бездны Океана поднимались чудовища, большие, чем наши челны, и в их глазах, громадных, как жернова, отражался свет звезд. Веревки от парусов и ручки весел врезались в руки, разбухшие от воды, а соль разъедала раны до кости. Размокало дерево челнов, и волны крошили борта. Из кусков сломанных мачт мы связывали новые. Сгнили паруса, мы делали новые из кожи морских рыб. Бывали долгие дни, когда тучи закрывали небо, и мы знали, что Солнце не погасло лишь потому, что свет сменялся мраком. Но где было Солнце за тучами, мы не знали, и не знали, куда уносили нас бури.
Челн моего предка остался один. Куда делись девять других, никто не узнал никогда. Мы считали дни и отмечали их на выделанной коже. Кожа сгнила, и мы делали знаки на бортах. Сгнили борта. Но мы знали, что минуло более двух сотен дней, когда кончился Океан. Только двадцать человек из всех, покинувших тот берег, вышли на этот. Из них двое были чужими: наши пленники и наши гонители, знатные люди из жестокого племени, которое гнало нас под знак Креста. Мы построили жертвенник. И даровали сердца пленников Солнцу. Так поступили мои предки перед вашими предками. И так утвердился союз между ними. Все чтили Солнце. Но ваши предки узнали от моих, какая жертва нужна Солнцу и как совершается обряд…
Солнце готовилось уйти за горы, которые закрывали запад. Весь день ветер уносил туда дым, поднимавшийся из купола самой высокой вершины хребта. Сейчас, в вечернем покое, тяжелая струя, свободно поднимаясь вверх, безвозбранно расширялась в высоте. Уэмак называл эту особенную форму грибом — одним из двух слов, сохранившихся из всех слов, принесенных с того берега. Вторым словом было имя, передававшееся в его роду от отца к сыну. Оно было трудно для произношения и так же не похоже на другие слова этого берега, как лицо и тело Уэмака — на лица и тела красных людей. Иан — таков был звук имени, чуждый самому Уэмаку.
Многое, ускользающее от разума, а потому и ненужное, было изображено знаками-картинками, трудными для понимания, так как изображалось не существующее на этом берегу Океана.
Изгнанники не нашли в земле чего-то, нужного для изготовления оружия. Вскоре камень заменил твердое вещество мечей, топоров, кинжалов. Рисунки-знаки темны, истерты. Иан-Уэмак знает, что действительное для него давно непонятно для других. А понятно ли и для него? Не ветер ли принес его предков с вершин восточных гор? Там, в стране предков, не было гор. Но красные, живущие среди гор, могут понять величие, лишь возвышая известное им. Таковы все люди.
Солнце ушло, оставив землю на волю ночи и сна. Оно было бы единственным выражением Бога, не покидай оно землю. Но оно уходит, позволяя рождаться темным богам-оборотням, искаженным отражениям истины, то есть злым.
Сегодня, как вчера, как всегда, на черном небе расположились созвездия. Чудовищный дымный гриб, заслонив край неба, скрыл часть звезд.