Нераскаянных накажет Церковь в жизни временной, а бог — в вечной. Короля Болеслава папа просил помочь Изяславу вернуться на киевский трон.
Наследный принц — в Риме праву первородства давали важное значение — привез отцовские полномочия, изложенные на пергаменте, с подписью отца, с печатью. Обсуждали, как провести унию Церквей — Русской и Римской. Король Изяслав желал этого. Наследный принц Святополк договаривался об условиях: будем вершить без спеха, богослужение отправлять на русском языке, ибо народ к такому привык. Ставить епископов папа будет по представлению русского короля.
У папы не нашлось войска, чтобы послать его на Русь. Генрих Четвертый и Григорий Седьмой были едва в силе состязаться один с другим. Ни одного копья [12] не увел Святополк Изяславич из прекрасной Италии, страны старых развалин, к которым люди что ни год добавляли новые, страны, густо удобренной павшими в войнах: там произрастал лучший в Европе виноград, а корни его, как. известно, обладают особым пристрастьем.
Начальник охраны, данной Святополку Изяславичу от папы, сдружился с русским. Странный человек, наполовину монах, наполовину воин, со странным именем — Элезий, он часами молился в седле, перебирая длинные четки, бусины которых были выточены из косточек маслин, принесенных палестинскими паломниками. Но там, где место было ровным, удобным для охоты, Элезий сажал на рукавичку сокола и травил любую птицу. Его увлекала травля для травли. В каком-то селенье жители пожаловались на разбойников и указали ущелье, служившее притоном.
— Развлечемся! — предложил Святополку Элезий.
Не потеряв ни одного из своих, они убили двоих разбойников и схватили пятерых. Элезий приказал повесить их, «как желудей», на дубе, росшем у дороги близ селенья. Солдаты умело и с охотой выполнили приказ, а сбежавшиеся жители били в ладоши, будто на зрелищах. Двоих повесили низко, и мальчишки, цепляясь за ноги, качались на страшных качелях.
— Ты всегда знал, что будешь есть завтра? — спросил Элезий Святополка.
— Как-то я заблудился на охоте… — начал Святополк, но Элезий перебил его:
— Я разумею иное. Ты никогда не горевал над изношенной рубахой! Никогда не ходил по снегу босым! Никогда не слыхал, как твоя дочь, сын, сестра, мать просят еды, тебе ж нечего дать им! А эти люди испытали, испытывают подобное. И мне такое знакомо. Не осуждай их за жестокость. Счастливый редко бывает злым. Несчастный никогда не бывает добрым.
— Мой отец, я, мои братья, мы все несчастны, — возразил Святополк.
— А! — отмахнулся Элезий. — Разве это несчастье? Когда ты не будешь знать, что есть, чем прикрыть наготу, когда чужой будет топтать твою совесть, твою честь, только тогда ты познаешь цену несчастья, мой принц.
В Альпийских предгорьях Элезий как-то указал Святополку на груды камней в полуверсте от дороги:
— Там родился я, там могилы отцов, — и перекрестился.
— Мир праху, — сказал Святополк, творя крестное знамение, и спросил: — Как место звали?
— Никак, — ответил Элезий.
— А кто же разрушил?
— Все. Нет народа, который не носил бы в Италию меч.
И замолчал, занявшись до вечера четками и немою молитвой. Наутро посочувствовал Святополку:
— Нет у папы солдат. Из-за Генриха-нечестивца. Не будь того, и я пошел бы на Русь.
— А ты ступай в отцову дружину. Будешь волен и богат, — предложил Святополк.
— Нет! Нет! Нет! — трижды отрекся Элезий, будто искушали его, и объяснил: — Только с нашими пойду. Единство Церкви творить?
Император Генрих не досадовал на короля Изяслава за его договор с папой. Император боролся с этим папой, но не с Римской Церковью. Император сделал что мог. Он нарядил в Киев послов, дабы они призвали младшего брата познать свой грех перед старшим. Право первородства священно для всех времен и народов.