Не меньшее значение следует отвести таким характерным чертам политической жизни, как повышенная значимость институтов социальных гарантий и клиентельских отношений в регуляции политического поведения и преобладание вертикальной этнополитической мобилизации над горизонтально распространяющимися связями межэтнической социальной солидарности. То и другое держится на двойной вековой памяти. И о том, что главной нормой, открывающей доступ, является базовый элемент традиционной политической культуры региона – послушание власти.
Вместе с тем нельзя утверждать, что нынешнее политическое развитие региона и впредь будет определяться его географией и историей. Начнем с того, что пространство не только угнетает, но и побуждает к поиску выхода. Чтобы выжить, государства Центральной Азии должны быть открыты внешнему миру. Эта истина хорошо усвоена их руководителями. Открытость государств региона жестко обусловлена их зависимостью от экспорта сырья и импорта капиталов и технологий. Но чем больше она будет, тем менее вероятна консервация авторитаризма на долгие годы.
Промежуточные результаты текущего политического творчества народов региона могут в дальнейшем трансформировать одни его элементы, нейтрализовать или погрузить в долговременное историческое небытие другие. Иначе говоря, «предпослан-ность» авторитарной модели не гарантирует ей эффективность, необратимость и долговечность. Она может быть оставлена. Но для того чтобы это случилось, необходимы постепенный отход населения от привычки к государственной опеке, нарастающее давление общества на власть и в конце концов – прямая оппозиция ей в тех случаях, когда та вступает в конфликт с крупными социальными интересами [4, с. 82].
Пока в Центральной Азии это ключевое условие разрыва с авторитарной моделью выражено недостаточно. Даже «европейское» население, воспитанное в духе советского государственного патернализма, демонстрирует крайне низкий уровень политической активности. Его постоянный отток тем более усиливает черты местных обществ, благоприятствующие трансформации «мягкого» авторитаризма в жесткую власть ради власти.
Вместе всё это ставит под сомнение легитимность авторитарной власти. Опыт авторитарных режимов развивающихся стран Востока показывает, что переход от жесткого авторитаризма к мягкому, от деспотии к направляемой демократии, от мягкого авторитаризма и направляемой демократии к режимам, способным, при всех их несовершенствах и родимых пятнах, двигаться по пути подлинной демократизации, но при этом может осуществляться по-разному и совершенно непредсказуемо.
Перед государствами Центральной Азии, в том числе Казахстаном, при всех существующих различиях, на данный момент стоит одна проблема, выраженная в форме альтернативы: сохранение прежней общественно-политической системы или переход к новой. Персонифицированный характер власти не способствует серьезным изменениям в этой сфере. Логичным становится формирование политического пространства, в котором власть и оппозиция представлены правящей номенклатурой, а реальная гражданская оппозиция и общество оказываются «вне политического процесса». В этих условиях для ряда стран Центральной Азии симптоматичным является расширение внесистемных сил, оппонирующих власти. В первую очередь, помимо политически ориентированного ислама, набирают силу этнонациональные движения, пока еще не структурированные, но имеющие серьезный потенциал [19].
В настоящий момент возможны различные сценарии трансформации «открытой» политической системы Казахстана в зависимости от степени влияния внешних факторов той или иной ориентации (ретрадиционализация, исламизация, потеря экономической независимости и, соответственно, суверенитета, укрепление государственности и т.д.). Сохранение политической системы республики и ее демократический транзит в условиях глобализации возможны только при интеграции с внешними политическими силами, заинтересованными в сохранении Казахстана как самостоятельного суверенного государства.
Столь однозначно негативное восприятие происходящего в Центральной Азии как отдельными наблюдателями в самом регионе, так и, прежде всего, комментаторами из-за его пределов, определяется несколькими факторами. Главными из них являются опасения некоего масштабного этноконфессионального конфликта, способного расшириться на сопредельные регионы. Однако мало кто обращает внимание на то, что различия в ситуации государств Центральной Азии, а также характер взаимоотношений проживающих здесь народов сами по себе являются элементом сдерживания подобного развития событий. Активное вовлечение внерегиональных сил, имеющих собственные интересы в Центральной Азии и преследующие цель контроля над ее ресурсами, представляют в контексте данной проблемы гораздо бóльшую опасность. Кризисный характер общественно-политических систем, сформировавшихся в регионе, также таит в себе угрозу, так как способствует обострению социальных проблем [6, с. 67]. Есть основания предполагать, что предпринимаемые сейчас в ряде государств Центральной Азии властями меры как политического, так и общественного характера, рассчитаны на создание в обществе атмосферы ожидания перемен в условиях, когда власти уже вынуждены считаться с растущим внутренним кризисом. Однако в силу своей природы общественно-политические режимы региона не могут реформироваться, так как перестанут быть жизнеспособными. Именно поэтому все предположения о кардинальных реформах не могут быть реализованы как по форме, так и по содержанию.
Литература
1. Алмонд Г. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор: учебное пособие / Г. Алмонд, Дж. Пауэлл, К. Стром, Р. Далтон. – Москва: Аспект Пресс, 2002. – 546 с.
2. Закон о выборах в Республике Казахстан // Центральная избирательная комиссия Республики Казахстан. – Режим доступа: http://election.kz/portal/page?_ pageid=73,48269&_dad=portal&_schema-PORТАL, свободный. – Заглавие с экрана. – Яз. рус.
3. Изменения в общественной жизни Казахстана // TestENT. – Режим доступа: http://www.testent.ru/index/0-91, свободный. – Заглавие с экрана. – Яз. рус.
4. Казанцев А. Больший игра в Центральной Азии: Вчера, сегодня, завтра / А. Казанцев. – Москва: Наследие Евразии, 2008. – 248 с.
5. Касенов А. Итоги внешнеполитической деятельности РК и ее приоритетные задачи / А. Касенов. – Астана: КИСИ. 2005. – 239 с.
6. Касенов У.Т. Безопасность Центральной Азии / У.Т. Касенов. – Aлматы: Университет «Кайнар», 1998. – 280 с.
7. Конституция Республики Казахстан 30 августа 1995 г. // Цетр социально-психологической и правовой помощи. – Режим доступа: http://csrk.kz/rules/27-constitution, свободный. – Заглавие с экрана. – Яз. рус.
8. Куртов А.А. Демократия выборов в Казахстане: Авторитарная постсоветская Центральная Азия. Потери и приобретения / А.А. Куртов. – Москва, 1998. – 175 с.
9. Масанов Н. Национально-государственное строительство в Казахстане: Анализ и прогноз / Н. Масанов // Вестник Евразии. – 1995. – № 1. – С. 26–28.
10. Матвеева А. Центральная Азия: Стратегический подход к построению мира / А. Матвеева. – Лондон: International Alert, 2006. – 96 с.
11. Нестерова И.В. Клановость как традиционный неформальный институт рекрутирования политический элиты в республиках Центральной Азии / И.В. Нестерова // Политические проблемы современного общества. – 2009. – Вып. 11. – С. 117–124.
12. Нестерова И.В. Трансформация политических режимов стран Центральной Азии: Исламский фактор / И.В. Нестерова // Политические проблемы современного общества. – 2008. – Вып. 9. – С. 105–113.
13. О предварительных итогах внеочередных выборов Президента Республики Казахстан, состоявшихся 3 апреля 2011 г. // Кочевник. – Режим доступа: http://www.nomad.su/?a=3-201104050038_свободный. – Заглавие с экрана. – Яз. pуc.
14. Панарин С.А. Политическое развитие государств Центральной Азии в свете географии и истории региона / С.А. Панарин // Вестник Евразии. – 2000. – № 1. – С. 15–18.