Следует также заметить, что сеть, определяющая, что и как должен делать каждый из ее участников, усугубляет стигматизацию последних в качестве «нелегальных мигрантов» и «гастарбайтеров». Попадая в сеть, человек сразу оказывается в той социальной нише, которая заранее задает набор обязательств и прав, символов и идентичностей. Выходец из Центральной Азии, которого старший родственник или знакомый сажает в самолет, затем везет к месту работы и т.д., обречен быть «мигрантом» – других путей у него практически не остается.
И наконец, переселение народов. Выше говорилось о том, что этот процесс приводит к изобретению и взращиванию новых гибридных культурных форм и типов. При этом конструирование и материализация этих форм и типов происходит через выстраивание иерархий, приписывание к определенным – высшим или низшим – позициям в общественных классификациях, применение целого набора правил и техник признания и исключения. В частности, в этих процессах отсылки к «культуре», «религии» и «расе» – по отдельности или в различных совместных комбинациях – превращаются в необходимый атрибут выделения «мигрантов» в отдельную категорию движущихся людей.
«Мигрант» – это тот, кто обязательно наделен признаками «чужого»25. «Чужими» являются его физический облик, вера и религиозные практики, культурные привычки. Выходцы из Центральной Азии, будь то с европеоидными или монголоидными чертами лица, таким образом, становятся в глазах многих политиков, особенно националистического лагеря, «черными»; центрально-азиатским культурам, которые почти полтора столетия переживали масштабную модернизацию внутри Российской империи и Советского Союза, приписывается чуть ли не первобытная или феодальная архаичность; центральноазиатский ислам, который только-только заново воссоздается после атеистической эпохи и несет на себе печать эклектики и внутренней противоречивости, с точки зрения и консерваторов, и либералов, уже выглядит как часть гомогенной «мировой угрозы», которую они нередко приписывают исламу в целом. Дискурсивная расиализация, культурная и религиозная стигматизация, которой подвергается значительная часть перемещающихся между странами людей, оказываются условиями вхождения в новую среду постоянного движения. Новые обобщающие идентичности и унизительные клички легитимируют, пусть даже негативным образом, совершающееся перераспределение пространства. При этом наделение тем или иным правовым, профессиональным или классовым статусом ставится в зависимость от культурных и биологических характеристик. Эссенциализация последних усиливается и выходит с уровня отдельных стран и регионов на глобальный уровень.
* * *
Распад СССР совпал с наступлением новой эпохи глобальных трансформаций, точнее сам распад был их частью, результатом и одним из сопутствующих условий. Если мы видим и понимаем этапы, тенденции и направления этих изменений, то можем оценить, каким образом более частные процессы вписываются в новую модель мироустройства. Трансграничные перемещения людей внутри бывшего СССР, в том числе из Центральной Азии в Россию, являются, судя по всему, не только временной реакцией на трудности и не результатом злой воли или управленческих ошибок, а вполне необходимым и, не побоюсь некоторого фатализма, неизбежным следствием пересборки сложившихся конфигураций пространств, темпоральностей, технологий, социальных иерархий и представлений. Принять этот факт не означает отказаться от обсуждения возможных сценариев развития процессов и попыток влиять на них. Однако в этой дискуссии должен присутствовать и более широкий горизонт событий и прогнозов, не сводимый к сиюминутным желаниям и интересам.
Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии
Кабардино-Балкарская Республика
(Мониторинг этнополитической ситуации)
Этнодемографическая ситуация. Кабардино-Балкария – полиэтническая и поликонфессиональная республика. Этнические отношения в Кабардино-Балкарии характеризуются лишь относительной стабильностью, имеются проблемы этнополитического и этноконфессионального характера.
Территория республики по своим природно-географическим характеристикам разделяется на три зоны: равнинную, предгорную и горную. Этому делению в определенной мере соответствует ареал расселения трех крупных этнических групп Кабардино-Балкарии.
Русские живут в двух районах – Майском и Прохладненском (исторические казачьи поселения), в которых численность и доля русского населения сегодня снижается и составляет в настоящее время соответственно 78,2 и 57,2%. Русские живут и в городах республики. Кабардинцы проживают в равнинной части республики (Баксанском районе они составляют 93%, Зольском – 90,8, Терском – 86,6, Урванском – 78,6, Лескенском – 91,2, Чегемском – 73,6, Черекском – 35,3, Прохладненском – 27,2%). Балкарцы проживают преимущественно в предгорной и горной частях республики (в Черекском районе они составляют 61,6%, в Эльбрусском – 64,4 и 18% – в Чегемском районах). Армяне, корейцы, азербайджанцы, чеченцы, грузины, татары проживают в городах Нальчик, Майский, Прохладный.
По данным Всероссийской переписи населения 2010 г., численность населения КБР составила 859 939 человек. В составе населения наибольший удельный вес имеют кабардинцы – 490,4 тыс. человек (57,2%), русские – 193,2 тыс. (22,5%), балкарцы – 108,5 тыс. (12,7%), украинцы – 4,8 тыс. (0,6%), осетины – 9,1 тыс. человек (1,1%); представителей других национальностей (турок, татар, армян, азербайджанцев, грузин, белорусов, цыган) – 43,2 тыс. человек (5,9%).
Прошедшая накануне переписи кампания адыгских общественно-политических организаций, призывавшая все народы адыгской группы записываться «черкесами», привела к тому, что с 725 человек (2002) до 2475 человек (2010) выросла численность «черкесов» в КБР. Однако надежды адыгских агитаторов на то, что доля тех, кто сменит идентификацию с кабардинца на черкеса, будет высокой, не оправдалась, так как кабардинская идентичность сложилась за многие десятилетия и люди не хотят ее менять.
Городское население составляет 58,5% от общего числа жителей республики, сельское – 41,5%. 280 тыс. жителей КБР – молодежь (31% от общей численности всего населения республики).
Серьезной проблемой, влияющей на демографическую ситуацию и социально-экономические развитие республики, как и на межэтнические отношения, являются миграционные процессы. В течение последних двух десятилетий в республике наблюдается отрицательное сальдо миграции.
В последние годы проведены опросы, целью которых было изучение миграционных установок населения республики. Опрос 2011 г. показал26, что каждый второй молодой человек до 30 лет хотел бы уехать из республики, при этом особых различий в миграционных установках в зависимости от национальности не выявлено. Однако в 2012 г. сотрудники КБГУ провели социологическое экспертное исследование молодежи в Прохладненском и Майском районах. Опрос выявил, что миграционные настроения на отъезд из республики в русскоязычных районах набирают силу. Основными причинами роста миграционных настроений являются социально-экономическая ситуация (отсутствие рабочих мест, невозможность молодежи самореализоваться), сложная криминогенная обстановка, распространение религиозного экстремизма и терроризма.
Структурные изменения в экономике республик Северного Кавказа и в КБР, начавшиеся в 1990-е годы, и миграционный отток русских сопровождались замещением сузившегося рынка труда представителями титульных этнических групп.
Продолжившиеся в прошлые годы экономические трудности, сопровождавшиеся сокращением рынка труда, архаизацией и усилением клановости, изменения в системе образования, сопровождающиеся, с одной стороны, коммерциализацией высшего образования, а с другой – его доступностью (при падении качества), привели к тому, что значительное количество молодежи с высшим образованием оказалось в ситуации, при которой найти работу затруднительно.