Растолчённые до мелкого порошка, там смешались маковые зёрна, стебли конопли, засушенный мозг телёнка и прочая мерзость, название которой Локуста выговорила на непонятном, ведьминском языке.
Вздрагивая от волнения, Цезония бросила в кубок щепотку снадобья. Тщательно перемешала указательным пальцем. Не было времени искать ложку. Император жалобно стонал в опочивальне, Друзилла могла вернуться в любое время.
Она вернулась в опочивальню, неся кубок на серебрянном подносе.
— Выпей, Гай Цезарь! — попросила томным голосом.
Калигула приподнялся на ложе и открыл глаза. Лишь сейчас он он узнал женщину, которую принял за Друзиллу.
— Цезония? — удивился он.
Она присела рядом с императором. Калигула ощутил сквозь благовония запах её тела. Чужой, неприятный запах непривлекательной женщины. «Как можно спутать её с Друзиллой?» — удивился Гай.
Цезония с настойчивой мягкостью поднесла императору кубок с вином. Пряно пахнущий напиток плескался, обещая спасение от невыносимой боли. «Может, вино отравлено? — мелькнула подозрительная мысль. — Что знаю я об этой странной Цезонии?»
Гай резко отстранил кубок.
— Сначала пей ты! — хмуро велел он.
Матрона улыбнулась. Озорная насмешка мелькнула в серых выпуклых глазах. Она поднесла к губам вино и медленно отпила. Затаив дыхание, Гай следил за длинной женской шей. По неуловимому движению он понял: Цезония проглотила вино. Отравы можно не опасаться.
Императору стало стыдно: «Испугаться женщины! Глупого вздорного создания, созданного для удовольствия и продолжения рода!» Другая половина мозга напоминала Гаю, что женщины тоже бывают умны и хитры, и вполне могут подлить отраву в вино. Он отмахнулся от второй мысли. Калигула привык следовать первому, необдуманному порыву.
Он почти вырвал кубок из рук Цезонии. Выпил до дна горький, смешанный с травами напиток. На дне кубка остался густой тёмный слой осадка. Увидев его, Цезония испугалась: «Вдруг снадобье не подействует?!»
Спокойно улыбаясь, она засунула тонкий палец в кубок императора. Подцепила осадок и поднесла его к губам Калигулы.
— Лекарство не растворилось и осело на дне, — объяснила она, придавая низкому голосу убедительность.
Пьянея, Калигула послушно облизал палец Цезонии. В вине таилось что-то дурманящее. Никогда прежде Гай не пил такого вина. Боль исчезла, её сменило приятное головокружение. Калигула ощутил прилив сил, но не сумел подняться с ложа. Голова его болталась, тонкие губы растянула глупая улыбка. Невзрачная Цезония чудилась прекрасной богиней. Калигула решительно потянулся к ней, но на самом деле его руки пошевелились почти незаметно.
Цезония радостно склонилась над императором. Приворотное зелье действовало. Измельчённые мак и конопля одурманили Калигулу. Цезония решила, что успехом она обязана мозгам телёнка и приворотным словам, которые Локуста утробным голосом нашептала в склянку.
Гай видел Цезонию странным образом. Её узкое лицо двоилось и, одновременно, казалось неправдоподобно чётким. Он различал мелкие поры под белилами и мягкие светлые волоски над верхней губой матроны. Запах Цезонии смешался с горячим дыханием Гая, заполонил опочивальню, вытесняя слабый аромат Друзиллы. Он быстро привык к навязчивому, поначалу не понравившемуся ему запаху Цезонии. Гай чувствовал прикосновение её полуткрытых губ, длинного прохладного тела и рассыпавшихся волос. Не было сил ни противиться Цезонии, ни обнять её. Мысли и слова уплыли из головы под влиянием снадобья.
Женщина оседлала его, словно всадник — покорную лошадь. Гай чувствовал узкие руки на своём животе, который оказался обнажённым. Калигула даже не заметил, что Цезония успела снять с него, безвольного, тунику. Тонкие серебрянные браслеты, касаясь кожи живота, щекотали и будоражили его.