Справа от императора возлежала Друзилла, с наигранным равнодушием встречающая любопытные взгляды. Место слева пустовало.
Невий Серторий Макрон задумчиво жевал мягкое павлинье мясо. Не обращая внимания на сотрапезников, он неучтиво отмалчивался в ответ на приветствия и вопросы. Неожиданно решившись, Макрон грузно поднялся сложа и подошёл к императору. За префектом семенил юный раб, неся сосуд с вином.
— Отведай вина, Гай Цезарь! Эта амфора хранилась в подвалах Тиберия почти двадцать лет, — Макрон поднёс Калигуле позолоченный кубок, в котором соблазнительно плескалось фалернское.
Гай снисходительно улыбнулся префекту. Вино действительно было отменным и оставляло во рту вкус терпкой сладости.
— Выпей ещё! — Макрон самолично наполнил вновь кубок императора.
Калигула с нескрываемым удовольствием осушил кубок. Макрон внимательно наблюдал за ним. Пытался уловить момент, когда император будет в меру пьян, чтобы выслушать префекта, понять и не рассердиться. С трезвым Калигулой Макрон уже не решался заговаривать о серьёзных делах. Опасался в очередной раз нарваться на обидную отповедь.
Заискивающе улыбаясь, Макрон размышлял: «С каким удовольствием я спихнул бы этого неразумного юнца с императорского кресла! И сам занял бы его место! Я — да! — сумею достойно править Римом. Но пока живы потомки Августа — кому нужен солдат из безвестного рода Серториев?! А потому лучше мне действовать, стоя в тени императора!»
Заметив пьяный блеск в глазах Калигулы и вялую усталость в его теле, Макрон решился.
— Великий цезарь! Позволь мне поговорить с тобой! — униженно прошептал он.
— Говори, — кивнул Гай.
Макрон предпочёл начать издалека, осторожно нащупывая почву:
— Рим счастлив, что власть над ним принадлежит твоему возвышенному роду. Ты соединил в себе достоинства и опыт предков! И добавил к ним силу цветущей молодости!
Калигула удовлетворённо кивнул головой. Лесть Макрона пришлась ему по вкусу.
— Именно так ты должен говорить со мной, а не поучать, как намедни! — заметил он.
Префект претория покорно склонил голову.
— Но великое счастье порою внушает великую зависть! — сокрушённо заявил он. И пристально всмотрелся в лицо императора: достаточно ли он трезв, чтобы правильно отреагировать?
Калигула недовольно поёрзал на обеденном ложе.
— Пусть завидуют! — наконец небрежно буркнул он.
— «Опасайтесь зависти недоброжелателей!» — поучают счастливых мудрецы! — заявил Макрон, предупреждающе подняв вверх указательный палец.
— Недоброжелателей?! — испуг мелькнул в зелёных глазах Калигулы.
— Успокойся, цезарь! — Макрон поспешно дотронулся до тонкой жилистой руки императора. — Всех, кто осмелится помыслить против тебя, я отыщу. Их ожидает участь Сеяна!
Калигула посерьёзнел. Приподнялся на ложе и сел, спустив ноги на пол, усыпанный увядающими лепестками роз.
— Садись рядом! Говори! — отрывисто велел он.
Макрон присел слева от императора.
— Недостаточно обрести власть! Нужно ещё суметь удержать её! — Многозначительно прошептал он.
Гай окинул префекта намешливым взглядом и презрительно отмахнулся:
— Тиберия ненавидели — а он продержался у власти целых двадцать три года! Меня любят. А потому я буду править полвека!
— Любовь народа переменчива, — умоляюще прошептал Макрон. — Делай все возможное, чтобы она не угасла!
— Я делаю! — Калигула небрежно зевнул и мизинцем почесал затылок. — На днях приказал привезти из Африки полсотни крокодилов. Велю выпустить их в цирке Фламиния на потеху плебсу.
Макрон замолчал. Как объяснить императору, что величие государственного деятеля не измеряется крокодилами или звериными травлями?
— Роскошь хороша для ублажения патрициев, — кивнув в сторону обжирающихся гостей, заметил Макрон.