Болезнь — весомое основание, чтобы потребовать возвращения; и тогда нужно будет продержаться всего пять минут до того, как нас доставят обратно. Даже если мы умрем на борту корабля, наши тела должны быть доставлены в Академию для проверки, где правда выйдет наружу.
— Нет, если Высший совет утаит эту информацию, — пробормотала я.
Ярун пожал плечами:
— Тайна — вещь хрупкая и перестает быть тайной, если становится известна слишком большому числу людей. Может, об одной высадке Совет и мог бы утаить информацию… может, даже о нескольких. Однако если люди пропадают постоянно, кто-нибудь да проговорится. Адмирал, скольких людей Совет отправил на Мелаквин?
Чи на мгновенье задумался.
— Возможно, одного-двух в год. И они делают это по крайней мере лет сорок. Конечно, так долго утаивать серьезные улики невозможно.
— А это означает, что серьезных улик нет, потому что Мелаквин расправляется с людьми слишком быстро.
— Есть идеи насчет того, каким способом это может происходить? — спросил адмирал.
Я чувствовала себя словно курсант, отвечающий на вопросы преподавателя:
— На Канопусе IV есть растения, разбрасывающие семена с помощью сильного взрыва. Если оказаться там в соответствующее время года, даже вибрации одного шага достаточно, чтобы такой взрыв произошел. Пять команд погибли, прежде чем у парней из очередной хватило ума разбежаться на расстояние сотни метров друг от друга. Тогда погиб только один разведчик. Остальные вернулись, доложили обо всем, и в конечном счете Канопус IV был освоен.
— По-твоему, нам следует держаться подальше друг от друга?
Ярун насмешливо фыркнул.
— На планете Серафар обитает раса полуразумных существ, способных менять форму. Они нападали на разведчика сзади, принимали его облик и занимали его место в команде. Держаться там далеко друг от друга значило просто облегчить им работу. Погибли шесть команд, прежде чем следующая докопалась до истины.
— Какое решение ни прими, все сопряжено с риском, — подытожила я. — Однако нет смысла чересчур напрягать мозги. К этому моменту на Мелаквине высадилось уже столько команд, что они наверняка перепробовали все стандартные варианты овладения ситуацией. И ни один не сработал. Значит, мы свободны поступать как хотим.
Последовало долгое молчание; наверное, все размышляли о том, что нам делать с этой свободой.
ОБРЫВ СВЯЗИ
— Конечно, — сказала я наконец, — существует более приятная альтернатива.
— Жажду услышать о ней, — отозвался Чи.
— Если верить словам моего старого инструктора Филара Тобита, не все обследовавшие Мелаквин команды уходили в «Ох, дерьмо»; с некоторыми просто обрывалась связь. Предположим, на планете есть нечто, способное оборвать связь, — ну, типа поля помех.
Ярун задумался.
— Разве Тобит не говорил, что какое-то время передача велась и только потом обрывалась? Если планета обладает полем помех, оно должно было обрывать связь мгновенно.
— Не обязательно, — ответила я. — Допустим, Мелаквин и впрямь обладает каким-то стационарным полем помех. Однако когда корабль опускает «хвост», чтобы высадить очередную команду, то нарушает это поле. Разведчики высаживаются, «хвост» отводится… и на протяжении нескольких минут связь нормальная. Потом поле помех восстанавливается, и связь прерывается.
— Совершенно неожиданно? — спросил Чи. — Никаких тебе статических помех или чего-то в этом роде, пока поле оживает?
— Если поле нарушается достаточно быстро, это не имеет значения, — ответил Ярун. — Чтобы подобрать команду, корабль должен опустить хвост туда, куда требуется. И достигается это одним способом — поймать сигнал, испускаемый магнитным якорем, который захватывает «сперматозоид» и подтягивает его к месту расположения команды.