Поставили свое оцепление. Я поднялся с центрального входа на второй этаж. В зал, где сидели депутаты, не входил, стал на входе их просить, уговаривать покинуть Белый дом.
Потом пошли на четвертый этаж к Руцкому. Навстречу нам вышли офицеры с оружием, с автоматами. Приперли к стенке вначале. Минут семь объяснял. Тут же депутат Тараненко был. Он меня проводил к Руцкому.
Долго мы говорили с Руцким в окружении депутатов. Обстановка напряженная. Они нервничают, я нервничаю. Как мог убеждал: чем раньше выйдем, тем раньше все закончится. Главное, вывести людей, чтобы никто не погиб.
Было много вопросов, заявлений, мол, мы не вели огонь, нас хотят расстрелять. Словом, мне не доверяли.
Мне кажется, перелом произошел после того, как Сажи Умалатова сказала: «Я верю этому полковнику». Вижу, и Руцкой к моему предложению склоняется».
Вот так работали бойцы «Вымпела» и «Альфы» в Белом доме: уговаривали, убеждали, давали гарантии, на которые не были уполномочены. Случалось всякое: порой в висок упирался ствол пистолета, и тогда вновь начиналась беседа. Спокойно, собрав в комок нервы.
Один из бойцов «Вымпела», Сергей Климентьев, рассказывал мне: когда они вышли из Белого дома, он проверил у своих подчиненных оружие. За целый день его люди не сделали ни единого выстрела.
Однако, как показало время, уговорить защитников Белого дома было полдела. Уговорили, спустились на первый этаж, а что дальше? Как теперь обеспечить людям обещанную безопасность?
Вспоминает Сергей Проценко:
– Руцкой, Хасбулатов и еще человек сорок спустились вместе с нами в фойе первого этажа. И вот тут начались проблемы.
Спустились, а нас там никто не ждет и никому мы не нужны. А люди все подходят и подходят. Толпа растет на лестнице, на лестничной площадке.
Пытаюсь связаться по рации – не удается. Спустился по лестнице вниз к бронетранспортерам, вышел на связь с командиром группы «А» генералом Зайцевым. Представился, я такой-то, вышел в фойе с Руцким, Хасбулатовым, другими депутатами. Дал гарантии безопасности.
Зайцев попросил меня подождать. Ждем, ответа нет. Снова непонятные вопросы, дело к вечеру. Пытаюсь шутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. Но меня начинают спрашивать: где автобусы?
То и дело, словно костры, шли вспышки напряженности, выкрики: «Не пойдем! Будем стоять до последнего!»
Спустился второй раз, попросил автобусы, БТРы сопровождения.
Вскоре к нам поднялся с группой людей Коржаков, Когда он представился, толпа закричала, взволновалась. А тут еще его охрана бросилась обыскивать. Пришлось этот обыск резко пресечь, иначе не знаю, чем бы все кончилось. Коржаков спросил: «Где Баранников, Макашов?» Я ответил, что со мной только Хасбулатов и Руцкой. Он дал команду доставить их в Лефортово.
В это время подошел транспорт. Подвели Макашова. Его, Хасбулатова и Руцкого я посадил в автобус, туда же вошел Коржаков с охраной.
Когда отъезжали от Белого дома, Хасбулатов в окно увидел пляшущих людей. Они прыгали, смеялись. Спросил: «Что за люди, почему себя так ведут?» Я ответил: «Наверное, радуются». «Они еще горько об этом пожалеют», – сказал Хасбулатов.
Это были его единственные слова.
Руцкой говорил много. Что военные обещали поддержать, звонили, выражали поддержку… Называл фамилии… И вот предали…
В конце сказал: «Передай привет Герасимову. Я его выручал в Афганистане».
Так мы и доставили их в Лефортово».
Увезли Руцкого, Хасбулатова, Макашова, однако в Белом доме еще оставались сотни людей. Надо было вывести их, обеспечить им безопасность. А сделать это непросто. Ведь далеко не все зависело от подразделений. Так, когда бойцы «Альфы» и «Вымпела» находились в Белом доме, со стороны гостиницы «Мир» ударил гранатомет, его поддержали пулеметы, танки на мосту. Люди у парадной лестницы разбегались, падали ниц. Остались стоять лишь несколько бойцов группы «А». Взмахами рук, сигналами радиосвязи пытались остановить стрельбу. Белый дом сдавался. Так кому же понадобилась столь грубая и однозначная провокация? Сегодня никто не может сказать, была ли это случайность или преднамеренное провоцирование защитников Верховного Совета на открытие огня. На этот вопрос теперь вряд ли кто-либо ответит. Но, увы, что было, то было.
Но кто мог гарантировать, что огонь не будет открыт по безоружным людям, когда они покинут стены Белого дома? Много ли надо для новой кровавой трагедии? Представьте себе состояние бойцов «Альфы» – звучит провокационный выстрел из толпы… Что делать – закрывать пленников собой или отвечать огнем на огонь?
Но попробуй ответь, какой бы вой поднялся в прессе: «Альфа» расстреляла защитников демократии!
А подобное вполне было вероятно. Вспомните слова писателя Юрия Черниченко, который на весь мир призывал своих соотечественников «раздавить гадину». Там, на ступенях Белого дома, оставалось немало тех, кто готов был выполнить приказ литератора-гуманиста – убивать, давить, линчевать.
Надо сказать, что опасались «Альфа» и «Вымпел» и провокаций со стороны милиции. Да-да, от родной московской милиции. Уже погибло несколько сотрудников МВД, постоянно шла дезинформация: якобы захваченных милиционеров не отпустили, а расстреляли в Белом доме. И милиция зверела, забыв о законе.
В октябре «Комсомольская правда» опубликовала диктофонные записи радиопереговоров милиции и Белого дома, сделанные ночью и днем 4 октября. Привожу несколько фрагментов, которые точно отражают настроение сотрудников МВД. (Условные сокращения: М. – милиция, Б.д. – Белый дом. Текст оригинала сохранен полностью, убрана лишь матерная брань…)
Ночь перед штурмом Белого дома. Время приблизительно 3 часа 30 минут.
М. Телевизор смотри: как наших били. За это можно не только в дерьмо, а вообще шкуру содрать.
М.: Вот и сдерем ее тогда.
М.: Там одни урки собрались, там людей нет нормальных.
М.: Мы их перевешаем на флагштоках, на каждом столбе.
М.: Хорош болтать. Когда штурм будет?
М.: Скоро будет, скоро, ребята.
М.: Руки чешутся.
М.: Мужики, в Белом доме живых не брать.
Б.д.: Кстати, мы ваших отпустили, таких же, как ты.
М.: Ну, а мы вас живыми брать не будем, скоты.
М.: Руцкого вешать.
Утро. Время включения записи не установлено.
Б.д. (еле слышно, слабым голосом): Всем, всем. Срочно «Скорую помощь».
М.: Подохни, собака, там.
М.: В ЦМТ мои, по-моему, снайпера задержали. Доставлять или нет?
М.: Стреляй его на месте.
И все-таки, несмотря на подобные настроения милиции, это были лишь предположения и опасения, которые следовало предвидеть, по возможности просчитать и предупредить.
Но примерно в это время прозвучал реальный выстрел, который тоже мог стать роковым. Погиб офицер «Альфы», младший лейтенант Геннадий Сергеев.
Он пришел в группу «А» в конце января 1992 года. До трагических октябрьских событий 1993-го оставалось немногим более полутора лет.
Страна переживала тяжелое время. Вместе с ней тот кризисный этап пыталась преодолеть и «Альфа». Многочисленные командировки в «горячие точки» – Баку, Ереван, Степанакерт, Тбилиси, Душанбе. Бойцы спецподразделения видели, как разваливалась некогда могучая страна, набирал силу махровый национализм, как экстремисты раздували пламя гражданской войны.
Тяжкий труд, огромные усилия, сложная оперативная работа нередко сводились на нет бездумными действиями политиков.
«Альфой» попросту затыкали дыры, использовали как пожарную команду. Полыхнуло в Азербайджане – мчались в Азербайджан, загорелось в Грузии – их бросали туда.
Сотрудники устали, издергались. А главное, они не понимали смысла отдаваемых сверху приказов. Вскоре каждому бойцу стало ясно – этот пожар с помощью спецназа не погасить.
Вот в такую пору и пришел в группу «А» прапорщик Геннадий Сергеев. В делах спецслужб был уже не новичок – почти четыре года отслужил в 15-м Главном управлении КГБ, полтора года – в спецподразделении «Вымпел». Человек ищущий, неспокойный.