- Граф Чернышев! - закричала она. - Скорей! Он в опасности! Они убьют его!.'.
Тот, к кому она обратилась, повернулся, посмотрел на нее... И настолько нереальной была обстановка этой гибельной ночи, что Марианна ничуть не удивилась, узнав в нем Наполеона. Черный от копоти, в изодранном мундире полковника егерей, он готовился унести раненую женщину, тихо стонавшую на каменной скамье. Это, безусловно, он, возвращаясь к горевшему посольству, привел с собой подкрепление, которое теперь наводило порядок в парке.
- Кто собирается его убить? - спросил он.
- Люди.., там, в роще! Они напали на меня, и граф пришел на помощь! Скорей, их трое, они вооружены, а он с голыми руками...
- Что это за люди?
- Я не знаю. Бандиты! Они перелезли через забор...
Император выпрямился. Под нахмуренными бровями его серые глаза обрели твердость камня. Он позвал:
- Евгений! Дюрок! Сюда! Оказывается, теперь начали убивать.
И император Франции, эскортируемый вице-королем Италии и герцогом Фриульским, со всех ног побежал на помощь русскому полковнику. Успокоившись за судьбу Чернышева, Марианна машинально вернулась к бассейну. Она не знала больше ни что ей делать, ни куда идти. С полным безразличием она посмотрела на появление наконец пожарных или по меньшей мере видимости пожарных, ибо их оказалось только шестеро.., и, судя по походке, совершенно пьяных. Донеслись яростные крики Савари:
- Вас только шесть?.. А где остальные?
- Не.., неизвестно, мой.., мой генерал!
- А ваш начальник? Этот дурак Леду где?
- В де.., в деревне, мой генерал.
- Шесть! - взвыл Савари, пьянея от злобы. - Шесть из трехсот! А где насосы?
- Там.., но нет воды. Отдушники на Больших Бульварах заперты, а ключа нет.
- Где же этот ключ?
Пожарный беспомощно развел руками, что еще больше взбесило министра полиции. Марианна увидела, как он устремился вперед, таща за собой несчастного, который делал отчаянные усилия, чтобы сохранить равновесие, и у нее не было сомнения, что через несколько секунд Савари придется испытать гнев куда более грозный...
Тем не менее помощь прибыла. Это были приведенные императором его гвардия и целый полк пехоты, которые теперь пытались спасти посольство и его обитателей. Из библиотеки на улице Луа принесли большую лестницу, и вода из бассейнов пошла в ход. Но Марианна вскоре потеряла всякий интерес к происходящему вокруг. Раз император взял на себя руководство, все уладится. Она слышала, как раздается в парке его металлический голос.
В душе у нее было пусто, голова раскалывалась от боли.
Она ощущала, что все ее тело истерзано, и ей не удавалось найти силы, чтобы попытаться уйти отсюда, отыскать карету и вернуться к себе. Что-то сломалось в ней, и, возможно, из-за этого она безучастно смотрела на невероятную сцену опустошения, которую представлял собой разоренный парк. Этот громадный пожар, который за считанные минуты поверг в прах изысканное блестящее общество, оставив после себя только горе и смерть, слишком напоминал ее собственную жизнь, чтобы она не была им глубоко задета. Роковой бал нанес ей последний удар, который она не чувствовала себя способной вынести. И некого было порицать, кроме самой себя. Как могла она быть настолько слепой относительно своих собственных чувств? Потребовалось столько ухищрений, столько борьбы с очевидностью, даже с мнением ее лучших друзей, столько бесплодных сражений с невидимкой, чтобы прийти наконец к этому жестокому исходу, воплотившему в единственном образе, образе Язона, выбравшего другую женщину, неопровержимую действительность, заставившую ее признать: она любит Язона, любила всегда, даже когда считала себя влюбленной в другого, а он казался ей достойным только ненависти.