Сами Хок и Фишер ради собственного спокойствия старались работать по принципу «чего не вижу, того и не происходит». В противном случае они бы никогда не управились со всеми делами.
Солнце только начинало подниматься над горизонтом, расплескивая сочные кровавые полосы по неохотно светлеющему небу. Первые птицы откашливались в прокопченном воздухе, канализационные крысы скопом набрасывались на кошек, и какая-то свежая зараза влажно булькала в открытых люках. В Хейвене занимался новый день.
В последнее время Хок и Фишер повидали слишком много рассветов. Вот уже три недели они отрабатывали двойную смену, замещая двоих капитанов Стражи, которых сами же и арестовали. Карл и Джеси Габриэль, еще одна супружеская команда с жесткой хваткой, устроила на своем участке собственный семейный рэкет. Для Хейвена в этом не было ничего необычного, но эти двое взвинтили расценки до такой высоты, что даже видавшие виды обитатели Северной окраины подали на них официальную жалобу.
Расследовать дело послали Хока и Фишер. Тем не понадобилось много времени, чтобы установить истину и предложить Габриэлям поумерить пыл. Однако последние наотрез отказались уйти тихо. Возникли некоторые недоразумения. Тем не менее, Хок и Фишер их прижали. В данный момент Карл и Джеси лежали прикованные больничным койкам в ожидании суда, а те же самые люди, которые изначально на них жаловались, теперь грозились привлечь избавителей за причинение ущерба их имуществу. Ну а в качестве награды за поимку нечистых на руку коллег героям пришлось взять на себя их дежурства по Северной окраине, пока горе-полицейским не пришлют замену.
Да, в Хейвене ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
— Габриэли, — задумчиво молвил Хок. — Они часть того, о чем я говорю. О том, что делает с нами здешняя жизнь. Когда-то они были чисты. Славные ловцы воров. А вдруг они и им подобные — наше будущее? Неужели мы тоже станем такими?
— Мы ни в чем не похожи на Габриэлей, — уверенно возразила Фишер. — Ты слишком переживаешь.
— Должен же хоть кто-то здесь переживать! Знаешь, мне все больше и больше кажется, что за эти годы мы по-настоящему ничего не добились. Назови хоть одну вещь, которую мы изменили к лучшему! Да, мы поймали немало плохих парней и еще больше убили. Но Хейвен по-прежнему Хейвен, а Северная окраина все та же выгребная яма нищеты и отчаяния. Старое зло никуда не делось, и те же нищие ублюдки, как и прежде, в страданиях влачат свою жизнь, день за днем. Нет, мы ничего не изменили.
Фишер поправила кастет в перчатке и честно попыталась понять, куда клонит муж.
— По крайней мере, нам удается держать ситуацию под контролем. Невозможно за несколько лет вытравить веками въедавшееся зло и уничтожить коррупцию. Во всяком случае, мы произвели здесь некоторое впечатление. Пресекли некоторое количество злодеяний и остановили немало подонков. Даже весь город пару раз спасли. Мы сделали все, что могли.
— Но кем мы стали? Порой я смотрю в зеркало и не узнаю человека, который глядит на меня оттуда. Это вовсе не тот, кем я хотел стать.
Фишер остановилась, и Хок замер рядом с ней. Она посмотрела ему прямо в лицо, долго не отводя глубоких синих глаз.
— Так чего же ты хочешь? — спросила жена. — Просто повернуться и уйти, оставив добрых людей без защиты? Здесь ведь есть хорошие люди. Если мы не защитим их от сволочей, вроде Габриэлей, или бандитов, вроде Сен-Кристофа, то кто же сделает это за нас? Ты не имеешь права в бездействии ждать, пока все решится само. Мы — те, кем нам приходится быть. Иначе мы так ничего и не добьемся.
— Раньше я знал, кто я такой. Я был честным, достойным человеком. Я вел людей за собой и вдохновлял их своим примером… Но это было так давно!
— Нет, — возразила Фишер. — Это было вчера.
Некоторое время они смотрели друг на друга, вспоминая былое.