Один как-то раз попробовал… Норман разобрался с ним при помощи отбитого горлышка бутылки – «розочки» в переулке возле школы. Его противник был почти на голову выше, но Фелтона это никогда не волновало: слабые места были у всех, и у больших они были больше, вот и все. Легче попасть палкой или камнем. Или «розочкой».
К четырнадцати годам Фелтон уже дважды побывал в детской исправительной колонии. Не миновать бы и третьего раза, да один из мамашиных клиентов улегся, оставив в штанах бумажник. Зайдя в комнату, чтобы умыться, Норман прихватил бумажник и улизнул. Ему это было не впервой, но столь богатый улов попался ему в первый раз. Двести долларов.
Это было слишком много, чтобы делить с мамой, и Норман Фелтон в последний раз спустился по грязной лестнице и вышел на улицу хозяином своей судьбы.
Удача пришла не сразу. Двухсот долларов хватило только на две недели. На работу четырнадцатилетнего паренька, хотя он и утверждал, что ему семнадцать, никто брать не хотел. Он попытался было втереться в доверие к букмекерам, но даже они не хотели брать курьером несовершеннолетнего.
Последний пятачок ушел на «хот-дог». Объедая булку вокруг сосиски, откусывая лишь по маленькому кусочку, чтобы продлить удовольствие, Норман брел по Пятой авеню. Впервые в жизни ему было страшно.
И тут он столкнулся со здоровенным мужиком, который, пятясь, выходил из подъезда. Остаток вожделенного бутерброда полетел на тротуар.
Не помня себя от злости, Норман бросился на невольного обидчика, но прежде, чем он нанес второй удар, на него кинулись два молодчика-бугая…
Ом пришел в себя в большой кухне, полной прислуги. Симпатичная женщина средних лет, сплошь увешанная драгоценностями, вытирала ему кровь со лба.
– Ну, ты, парень, нашел, с кем связываться, – молвила она.
Норман моргнул.
– Отличное представление ты устроил перед моим домом.
Норман огляделся вокруг и увидел столько красивых женщин, сколько ему не приходилось встречать за всю жизнь.
– Что, девочки, – спросила женщина средних лет, – не на того парень напал, а?
Девочки засмеялись в ответ.
– Только не рассказывай никому, с кем схватился на улице, – сказала женщина.
– А мне и некому рассказывать, – ответил Норман.
Недоверчиво улыбнувшись, женщина покачала головой.
– Так уж и некому?
– Некому, – повторил Норман.
– А где ты живешь?
– Да тут, недалеко.
– А точнее?
– Точнее – там, где можно устроиться поспать.
– Не верю я тебе, парень, – сказала женщина и снова вытерла ему лоб.
Вот так Норман Фелтон начал свою карьеру, начал в самом модном и дорогом публичном доме Нью-Йорка. Он стал любимцем девочек. Сама мадам доверяла ему деликатные поручения. Он умел держать язык за зубами. И главное – он быстро соображал.
Позже Норман узнал, что человек, лишивший его остатков сосиски с булочкой, был никто иной, как сам Альфонсо Дегенерато, главарь рэкетиров Бронкса.
Глава восемнадцатая
– Все они только о вас и мечтают, мистер Морокко! – говорил всегда Норман, зная, что это «железная» пятерка.
– Все-то ты, парень, знаешь, – смеялся в ответ Морокко.
Затем мистера Морокко нужно было проводить наверх, к Норме или к Кэрол. Спускаясь вниз, Фелтон представлял себе все, что будет дальше.
Наибольшую трудность представлял первый этап. Мистера Морокко надо было возбудить. На это уходило от двадцати до тридцати минут. Ключ к потенции Морокко был, судя по всему, запрятан где-то в его голове. После этого девочка с огромным трудом доводила начатое до конца. В ее стонах не было ни грамма фальши, правда, это были стоны натуги, а не экстаза.
Затем нужно было восторженно расхваливать мужские способности Морокко. Мадам объясняла, что именно за это он и платит.