Зачем же он отправился в снега и еще повел за собой детей огня? Или все было наоборот? Ему не удалось остановить людей, и он пошел с ними, чтобы защитить от опасности?
— Что-то не так? — девочка подошла к ней, остановилась рядом. — Впереди беда? — она огляделась, чувствуя, как по спине мурашками пробежал страх. Что бы там ни было, девочка понимала, что стоит посреди снегов, вдалеке от каравана, а пустыня не любит одиноких путников, карая их за самонадеянность… или глупость.
"Нет, все в порядке", — поспешила успокоить ее Шуши, торопливо заметая длинным хвостом сохранившиеся на тропе следы.
— Ой, что это? — Мати все же увидела на гладком полотне снежного покрова не то ямку, не то блеклый отпечаток волчьей лапы. — Здесь рядом твои сородичи, да?
"Нет, — волчица буравила ее упрямым взглядом настороженных глаз. — Это мой след. Мы шли здесь на закате", — она врала, ничуть не смущаясь, звериным чутьем понимая, что должна поступать именно так.
А девочка пожала плечами, легко, не задумываясь принимая объяснение, которое не только отвечало на вопрос, но и успокаивало вновь проснувшиеся было в сердце страхи.
Они продолжали путь и уже скоро увидели на горизонте купол шатра, застывший посреди белоснежных сверкающих просторов пустыни слепой серой тенью. Раньше Мати думала о нем лишь как о защитнике от безумных ветров метели, хранителе тепла и жизни, не видя ни красоты, ни уродства. Но сейчас… Ей было так хорошо, спокойно в снегах, горевших солнечным светом подобно множеству сосудов с огненной водой, и совсем не хотелось возвращаться в пусть надежный, родной, знакомый с детства, но такой маленький и бесцветный мирок каравана, лишенный чуда.
И тут улыбка скользнула по ее губам: "Как это "лишенный чуда"? — она была готова засмеяться над своими мыслями, такими забавно-наивными они ей показались. — Ведь там Шамаш — господин магии. И он — мой друг, мой брат!"
Думая лишь о нем, вспоминая его бесконечные черные глаза, девочка побежала к шатру, обгоняя замешкавшуюся волчицу.
Выставленные караванщиками дозорные издалека заметили появление беглянок, однако не стали их встречать, лишь проследили внимательными взглядами до самого входа в шатер, словно опасаясь, что те в последний момент по какой-то ведомой лишь им причине передумают и вспугнутыми зверьками убегут назад, в пустыню.
Мати не задумывалась над тем, почему все происходило так, а никак иначе, она вообще ни о чем не думала, лишь наслаждалась возвращением в круг родных, знакомых с самого рождения людей, ближе и дороже которых у нее никого не было. Радуясь тому, что ей удалось остаться незамеченной у всех на виду, девочка быстро добежала до своей повозке, скользнула внутрь.
— Уф, — облегченно выдохнула она, зарывшись лицом в мягкий мех одеяла.
"Все в порядке, — посмеиваясь про себя, думала она, — теперь если спросит: "А где это, интересно, Мати?" я отвечу: "Как где? Вот же я, у себя в повозке." — "А где ты была?" — она мысленно произносила слова за взрослых, копирую их хмурый, даже грозный голос. — "Здесь и была…" И пусть они говорят, что хотят! Все равно не пойман — не преступник!" — девочка прыснула в кулачок.
Она перевернулась на спину, потянулась, купаясь в волнах жаркого духа огненной воды, наслаждаясь тишиной и покоем…
Казалось бы, Мати не спала всю ночь и должна была умирать от усталости. Но нет, ничуть не бывало! Девочка чувствовала себя бодрой, веселой, глаза не слипались от дремы, наоборот, не хотели закрываться, словно тонкая незаметная ледяная корочка покрыла веки.
Так Мати и лежала, скользя взглядом по серому чреву повозки, погруженному в покой и тишину.