Оказывается, зеленые красители получают несколькими способами, но этот цвет добывают из каких-то хитрых раковин, которые водятся только в море Джая. Ныряльщики там тоже какие-то особенные, и раковины эти испокон веков поставляют одному только красильщику, некому Самаве. Сам он родом с острова Науру, и потому к нему особенное отношение.
Понятное дело, я отправился во всей красе к этому Самаве и наделал такого переполоху, что самому совестно. Однако же в течение пяти минут старик дал мне два адреса тех торговцев, которым он продавал ткани, окрашенные подобным образом.
Один из них оказался толстым недотепой – как он только ведет свои дела? – владеющим огромной лавкой прямо на рыночной площади. У него эта ткань стоит очень дорого, и приказчик уверяет, что ее никто не покупал. Я заставил пройдоху перемерять при мне весь рулон и сверить с записями, но все сошлось. Правда, не хватило ткани на ширину ладони, но после соответствующего собеседования один из продавцов признался, что отхватил ее на ленту своей невесте. Я ему верю, тем более что на плащ для взрослого человека того куска недостаточно.
– Не томи душу, Сивард! – обратился к нему Аббон. – Мне уже ясно, что ты побывал и по второму адресу, так делись же новостями.
– С тобой неинтересно, Аббон. Все-то ты знаешь. Да, вторая лавочка потрясла мое воображение. Представьте себе, господа, драгоценные ткани немыслимой стоимости продаются в такой хибарке, что и в голову не придет их там искать. Это нужно знать наверняка. И тогда я решил, что у хозяина лавчонки должны быть постоянные покупатели, тем более что товар у него очень редкий.
– И что сказал хозяин?
– Вот здесь и начинаются наши неприятности. Хозяин лавочки, если верить его безутешной жене, вышел из дому дня три или четыре тому назад и пропал бесследно.
– Интересно, интересно, – оживился Шовелен.
– А мне было не так уж и интересно смотреть, как рыдает эта вполне очаровательная для своих лет дама.
– Сколько ей?
– Около ста, ста с небольшим, – выпалил Сивард. И, заметив изумленные взгляды собеседников, ухмыльнулся. – Ну, выглядит она на этот возраст, а на самом деле, если верить ей самой, то всего семьдесят с небольшим.
– Женщинам в этом вопросе верить нельзя, – постановил Аббон. – Значит, восемьдесят с небольшим.
– Неважно.
– Твои люди ведут поиски?
– Конечно, ведут. Расспрашивают соседей, слуг, знакомых, просто завсегдатаев этого квартала. Может, заодно разузнают что-то и про покупателей, которые приходили к старику в последнее время.
– Что же, – подвел итог Аластер. – Мы на верном дуги. А что скажет наш дорогой Аббон?
– Человек, надевавший плащ из этой ткани, несомненно, привык повелевать, – заговорил маг твердым и размеренным голосом, вертя перед глазами лоскуток шелка. – Но повелевать каким-то странным образом, которого я не понимаю. Он тверд и решителен, но разум его сейчас внушает мне определенные опасения. Он как бы не принадлежит этому человеку. И если он облечен властью, то может наделать много бед.
– Он уже наделал много бед, – тихо сказал Шовелен.
– И еще…
– Трудность положения, как я понимаю, заключается в том, что никого нельзя расспрашивать в открытую, чтобы не лгать и не возбуждать ненужных подозрений, – молвил посол после недолгого молчания. – А ведь напрашивается интересный вывод: если человек покупал новую ткань, чтобы подделать древний плащ (кстати, кто-то должен был его сшить?), то он наверняка подделывал и посох, и яд. А чтобы воспроизвести состав яда, нужно найти его рецептуру. Я ничего не усложняю?
– Похоже, что нет, – кивнул Аластер.
– Значит, нужно найти того, кто может подсказать нужные сведения. Кто это может быть здесь, в Роане, – хранитель библиотеки, лекарь, антиквар?
– Кажется, я знаю кто, – сказал Сивард. – Но нужно торопиться, не дай Бог, нас и там опередят.