– Должна вам сказать, – добавила Арианна, – что Эфра всегда была очень корыстной. Мое положение будущей императрицы представлялось ей настолько завидным, что ради него она бы согласилась выйти замуж за любое чудовище. И никогда не стала бы жалеть меня – это не в ее стиле. Скорее, она бы советовала требовать больше подарков, украшений, красивых вещей. Это единственное, до чего она охоча.
– Хорошо, что вы сказали об этом, Ваше высочество, – ответил Аластер. – Думаю, следует отослать ее обратно в Лотэр.
– Император сказал, что поручит ее заботам господина Сиварда Ру.
– В иное время я счел бы это решение самым разумным, но теперь не стоит подвергать вас опасности. А она действительно существует, в этом я уверен.
– Что может сделать мне Эфра? Какое зло причинить?
– Любое, – отвечал великан. – Не стоит даже распространяться на эту тему. Будет гораздо лучше, если вы позводите мне пригласить вас прогуляться по парку. Я покажу вам самые красивые места, а заодно поговорим.
Арианна с радостью согласилась. Они спустились по широкой лестнице, устланной бесконечным ковром изумительного золотисто-розового цвета с узорами более темного оттенка. Эти ковры ткали только в Эстергоме, и стоили они целое состояние.
Парк потряс воображение принцессы и привел ее в совершенный восторг. Деревья и кустарники были подстрижены так искусно, что их кроны принимали любую угодную садовникам форму. Огромные бассейны каскадами спускались с невысоких зеленых холмов, усыпанных сиреневыми, розовыми и бледно-желтыми маргаритками. В прозрачной голубой воде, между толстых стеблей изысканных водяных растений, шныряли яркие рыбы – окрашенные столь причудливо, что казались горстью драгоценностей, случайно упущенных под воду. Аллеи были выложены белыми ониксовыми плитами, а лужайки покрыты изумрудно-зеленой свежей травой. В тени могучих деревьев высились отлитые из серебра и бронзы статуи императоров, полководцев и скульптуры различных животных.
Повсюду порхали огромные разноцветные мотыльки, сладко пели птицы. Все благоухало ароматами лета. Фруктовые деревья были так густо усыпаны плодами, что ветви сгибались под их тяжестью к самой земле.
Довольно широкий ручей протекал по всему парку, на песчаном берегу его стояла маленькая резная ладья, и ее весло плескалось о воду, словно приглашая прокатиться. Зеленые, белые и сиреневые беседки – ажурные, изящные, с нефритовыми куполами – виднелись неподалеку.
– Как красиво, – выдохнула Арианна. Аластер осторожно поддерживал ее под локоть, и принцесса чувствовала его руку, крепкую, как сталь, мощную, огромную. Она недоумевала, как такая рука может быть у обыкновенного человека.
– Что рассказать Вашему высочеству? – внезапно спросил великан.
– Не знаю, – пожала она плечами. – Меня уверяли, что спрашивать о том, что непонятно и загадочно, у императора ни в коем случае нельзя, это не мое дело. При дворе моего отца отчего-то страшно боятся лишний раз упоминать о Великом Роане и его владыках, хотя дочери Майнингенов каждое поколение становятся императрицами. Я никогда не могла понять этого отношения. И чем меньше понимала, тем больше боялась. Мне казалось, что за всеми этими недомолвками скрыта какая-то тайна, а когда тайну охраняют столь тщательно, она, вне всякого сомнения, грязная и кровавая. Это я поняла давно.
– Вы такая юная и очаровательная, а говорите столь жестокие вещи, – пророкотал Аластер.
– Двор моего отца быстро развеивает всякие иллюзии и сталкивает с грубой действительностью. Здесь настолько тише и… чище, что ли. Сам воздух свежее. И даже мрачный, черный замок Майнингенов никак не сравнится с дворцом императора.