То есть он вообще не должен принимать свой естественный облик, чтобы наверняка оставаться неузнанным. Правильно? И если его до сих пор не обнаружили, то почему вы надеетесь это сделать?
– Мы знаем, что он есть, – это главное, – сказал одноглазый. – Ведь его неуловимость строится на том, что весь Лунггар пребывает в глубоком убеждении, что дракон – это сказка, вымысел, легенда. Были они или их не было, уже никто с уверенностью сказать не может: не у каждого под рукой есть императорская библиотека и многознающий Аббон Флерийский.
Теперь обратимся к фактам. Во-первых, он бессмертен. То есть убить его можно. Вот тут, в «Драконологии», подробно описывается, как и чем это удобнее всего сделать. Но сам по себе он вечен. И значит, человек, которого мы станем искать, должен привлекать к себе внимание: хоть кто-то, но заметит же, что ему не одна и не две сотни лет от роду. Либо он должен очень часто переезжать, что нелегко, либо вести весьма замкнутый образ жизни. Лично я склоняюсь ко второму предположению.
– С какой стати?
– Бывший драконом и имевший его могущество не сможет вести жизнь нищего бродяги. Ему нужны слуги, воины, крыша над головой, наконец. И потом, вот здесь, у Манфреда, сказано, что даже в человеческом облике дракон съедает непомерное для простого человека количество еды. Где же он сможет обеспечить себе эти условия, как не в замке или дворце? Дом в городе или за городом я сразу исключаю, потому что в обычном доме не скроешься от любопытных глаз.
– Логично, – нехотя признал Джералдин. – Во всяком случае, внутренних противоречий в ваших рассуждениях я пока не нахожу.
– Дальше Манфред пишет, что у дракона-человека удивительное, ни на что не похожее лицо и тот, кто его увидит, никогда не спутает с другим. Значит, человек-дракон должен как-то скрывать свое лицо. Согласись, что я перечислил достаточно признаков, по которым можно отыскать любого, если, конечно, постараться.
– Еще бы знать, где его искать, – пожал плечами Джералдин.
Члены магистериума уже несколько часов ждали появления Эрлтона, но даже в его отсутствие они не рисковали выказывать нетерпение и неудовольствие. В основном молчали и только иногда перебрасывались ничего не значащими фразами.
Первым не выдержал брат Саргонская гадюка – самый. молодой и нетерпеливый в собрании.
– Братья, кто-нибудь знает, что задумал магистр? Что это за работу выполнили для него убийцы Терея? Неужели господин считает нас более слабыми и менее достойными, чем эти мясники с обрезанными ушами?
– Советую тебе не обсуждать решения магистра Эрлтона, – ответил брат Бангалорская умба.
– Молчите. У стен могут быть уши, – негромко произнес брат Анаконда.
Он еще не успел договорить, как дверь, ведущая в Змеиный зал, отворилась и на пороге возникла тощая, нескладная фигура самого Верховного магистра. Он был по своему обыкновению одет в пышные, длинные одежды, тускло отливающие серебром, но члены магистериума обратили внимание, что теперь даже свободный покрой его накидки не мог скрыть неровные, дергающиеся движения и невероятную худобу его тела. Когда Эрлтон доковылял до своего места за столом в форме двенадцатилучевой звезды, ему потребовалось около минуты, чтобы справиться с тяжелым дыханием и хоть немного прийти в себя. Усевшись, он положил на золотую столешницу руки, и магистры снова ужаснулись, увидев, что кожа на них желто-серая, тусклая, морщенная, как у мумии. Собственно, это и были руки мумии – кости, обтянутые тонким, ломким покровом.
Следом за Эрлтоном вошли двое в черных мантиях, несущие большой деревянный ларец около шести локтей в длину. Магистры признали в этих безмолвных фигурах убийц Терея, но не осмелились ничего сказать.