– Уб… – выдохнул он. – Убийцы… жестокие ублюдки…
Марос опустился рядом с раненым на колени.
– Не стоит так утруждаться, сэр. Джерида единственного среди нас можно назвать внебрачным ребенком, но на твоем месте я бы не стал его злить.
Умирающий проигнорировал его слова и отыскал взглядом оруженосца.
– Айтан… Прости, мальчик. Не… – Кашель прервал его на половине фразы, и на губах снова показалась кровь. – Не говори им… ничего. Est Sularus oth Mithas.
– Оруженосец Айтан дорожит своей честью, – сказал Марос. – Но если ты скажешь мне, что было в повозке, то сможешь сохранить ему жизнь.
Взгляд раненого метнулся к лицу Мароса.
– Клетка… пуста?
– Да, во время падения дверца отломилась, – подтвердил Марос.
Из горла рыцаря вырвался странный хрип, и младший командир не сразу понял, что это значит, но потом догадался: умирающий смеется!
– Тебя радует мысль о скорой смерти мальчишки? – спросил Марос.
Мужчина с хрипом втянул воздух и обратился к Айтану.
– Айт, – с трудом выговорил он, – Сын… Лорда Озуина… пропал?
Айтан, опустив взгляд, кивнул.
– Да, сэр, он исчез.
– Что такое? – воскликнул Марос. – С вами был кто-то еще? Сын вашего господина? Он выжил при падении и сбежал?
Айтан сжал челюсти и отвел глаза. Марос снова переключился на умирающего соламнийца, лежащего у его ног. Мужчину от боли била дрожь, но он все же выдавил насмешливую улыбку.
– Вы… все умрете, – прохрипел он.
– Вот как? – делано удивился Марос. – От руки отпрыска вашего господина? Извини, но я не испытываю страха по этому поводу.
Соламниец даже не посмотрел в его сторону. Его глаза были обращены к оруженосцу.
– Прости… Айт… Крепись…
Марос поднялся и жестом подозвал Утуна и Иллуса, еще одного воина, спустившегося по склону.
– Держите мальчишку.
Двое рыцарей, каждый на голову выше оруженосца, подхватили юношу под локти и так плотно зажали между собой, что тот едва мог шевельнуться.
– Джерид, – продолжал Марос, – я намерен задать этому рыцарю несколько вопросов. Каждый раз, когда он не ответит, ты будешь отрезать по одному пальцу мальчишки. Когда пальцы закончатся, мы найдем что-нибудь другое, чтобы отрезать.
Джерид выхватил свой кинжал. Клинок длиной в руку был заточен с одной стороны. Айтан забился и попытался лягнуть своих стражей, но против двух Рыцарей Тьмы он ничего не мог сделать.
– Нет, – сквозь кашель воскликнул соламниец. – Трусы! Мерзавцы!
Марос с притворным сочувствием покачал головой:
– Если бы ты не был так изуродован, я предложил бы сразиться за его жизнь. Увы, я думаю, это тебе не подходит. Ну, так что? Все равно выйдет по-моему.
Джерид вцепился в запястье Айтана, отогнул мизинец и приставил кинжал к первой фаланге.
– Я готов, командир.
Рыцарь Короны жестоко закашлялся, и от усилий на губах появилась свежая кровь, а в глазах – слезы.
– Хочешь попить воды, прежде чем мы начнем? – предложил Марос.
– Будь ты проклят, – отозвался рыцарь. – Я… ничего… от вас не приму.
– Но кое-что тебе придется мне дать. Ответы. – Марос пристально взглянул на раненого. – Запомни: я спрашиваю один раз. Или ты отвечаешь, или прольется кровь мальчишки. Первый вопрос: что собой представляет сокровище Озуина?
Рыцарь не отвел взгляда, но упрямо сжал челюсти.
Марос кивнул Джериду. Иллус поморщился и отвернулся. Утун усмехнулся. Кинжал шевельнулся, и раздался крик Айтана.
– Нет! – вскричал соламниец.
Джерид отбросил обрубок мизинца и разогнул следующий палец. Кровь из свежей раны хлынула ручьем, оросила землю и лезвие поднесенного к безымянному пальцу клинка. Глаза Айтана чуть не вылезли из орбит; от сильной боли он даже не мог кричать.