Драгоценности сверкали на солнце, и дракониды, урча от удовольствия, кинулись их подбирать.
И тут все камни разом взорвались, подняв в воздух тучу пыли. Крики счастья сменились проклятиями, когда мелкие острые камешки стали вонзаться в глаза тех, кто только что любовался ими. Чудовища извивались, скребли себя когтями, вопили от боли, катались по земле, слепо тыкались друг в друга и хватали ртами воздух. Палин и Тас миновали их и через несколько мгновений ворвались в спасительную гавань Зеленого Лабиринта.
Этот Лабиринт когда-то вырастили эльфы-Создатели Крон, и Лорана прислала его в Цитадель в качестве дара. Он был задуман как прекрасный оазис для тех, кто ищет одиночества и покоя, как место, где люди могли бы гулять, отдыхать, предаваться размышлениям. Зеленое чудо Лабиринта, олицетворяющее душу человека, не могло быть ни нанесено на карту, ни срисовано, как выяснил, к полному своему отчаянию, гном Конундрум. Те, кому удавалось, следуя велениям собственного сердца, преодолеть путаницу аллей и тропинок и отыскать центр Лабиринта, оказывались у серебряной лестницы, символизировавшей окончание их духовного путешествия.
Палин не слишком надеялся, что дракониды потеряют в Лабиринте их след, но он полагал, что сама магия творения эльфов защитит его и Таса от злобных чудовищ. Между тем новые отряды преследователей пустились за беглецами, подстегиваемые жаждой мщения.
Палин и Тас достигли первого поворота в Лабиринте. Бежать дальше не имело смысла, пока не станут ясны намерения драконидов. Палин обернулся к преследователям.
Когда ящеролюди ворвались в Лабиринт, они тут же наткнулись на густые ветви, протянувшиеся через тропинку, острые стебли, выпрыгнувшие из земли, листву, которая росла прямо на глазах. За считанные мгновения тропа, на которой стояли Палин и Тас, покрылась такой густой зеленью, что дракониды пропали из виду.
Палин облегченно вздохнул. Магия Зеленого Лабиринта обрушилась на тех, кто вошел в него со злыми намерениями. На мгновение ему показалось, что дракониды могут воспользоваться крыльями и взлететь над живой изгородью, чтобы продолжить погоню, но, подняв глаза, маг увидел густой покров, который образовали над Лабиринтом разросшиеся лианы, полностью скрывавшие беглецов из виду.
— Фью! Шикарно! — Тас сиял от счастья. — А я уж подумал, что нам крышка. Ну, ты, Палин, мастак в магии. Я сто раз видел, как Рейстлин насылал заговоры, но уверен, что ему было бы не по силам поджарить целую уйму драконидов, как бекон на сковородке. Правда, однажды он…
Но тут внезапная вспышка пламени и треск охваченных им ветвей прервали речь Тассельхофа. Кусты, преградившие путь драконидам, полыхали багровыми языками огня.
— Драконы! — Упоение от победы над драконидами заставило Палина забыть о драконах. Зеленый Лабиринт, однако, оказался бессилен против изрыгаемого ими огня. Путь наружу преградила огненная стена. Выбора не оставалось, беглецам нужно было спасаться в глубине Лабиринта.
Палин устремился вдоль зеленой тропинки, повернул направо и застыл на месте перед завесой огня и дыма, которую увидел впереди. Задыхаясь, он прикрыл рот рукавом и стал оглядываться, пытаясь найти свободную дорожку. Новая тропинка открылась перед ним, но едва они с Тасом сделали несколько шагов, как и ее охватило пламя. Вдалеке показалась еще одна свободная тропа. Даже погибая в огне, Лабиринт пытался указать беглецам дорогу к спасению. Палину показалось, что Лабиринт стремится привести их к какому-то определенному месту, только он не мог понять, к какому именно. От дыма у него начались кашель и головокружение, он потерял всякое представление о направлении и едва волочил ноги от усталости. Тассельхоф тоже медленно брел, хватая воздух запекшимися губами.