– Там посмотри! – вдруг услыхал Егор совершенно отчетливо голос лысого помощника Курбатова.
Он покрылся холодным потом.
Нет, это не случайная компания. Это все та же компания, и ему с ней не по пути.
– Ну что? – крикнули уже чуть не над самой его головой.
– Никого, – послышался возглас вдалеке.
Видно, сад прочесывали по всему фронту.
«Откроют люк? – лихорадочно думал Егор. – Или не обратят внимания? Он лежит на своем месте, кому придет в голову заглядывать под него?»
А руки его уже искали опору, и нога осторожно, чуть дрожа, опускалась вниз, нащупывая скобу.
– Может, его здесь нет, Пронов? – спросил Курбатов над головой Егора.
– Должен быть, – отозвался лысый. – Я это печенкой чую, товарищ полковник.
– Куда ж он девался? Мы все прочесали.
Пронов помолчал, видимо, соображая, куда мог спрятаться беглец на таком ограниченном пространстве, каким был церковный сад.
– Может, на дерево залез? – наконец подал идею он.
– Что он, обезьяна, что ли? – возразил Курбатов. – Да и деревья тут высокие. Смотри, какие тополя! Под небо. И ни одного сучка. Скорее он уж под землю полез, чем на дерево.
Егор понял, что отсидеться не удастся. Он повернулся и начал спускаться вниз, стараясь не шуметь. Курбатов и Пронов стояли всего в нескольких шагах, отделенные от него живой изгородью. Издай он хоть один неосторожный звук, и его тут же вытащат за шиворот наверх.
– А что, товарищ полковник, – подумав, согласился Пронов, – может, нашел какую-нибудь дырку и залез в нее?
– Ну так поищи эту дырку, – распорядился Курбатов.
Егор, приноровившись к расстоянию между скобами, быстро спускался вниз. Если они начали искать «дырки», то очень скоро найдут люк. И, как уже понял Егор, не поленятся поднять его. А там он, тепленький. Вряд ли он сумеет отбиться от людей Курбатова, даже если они не будут применять оружие. Драться он умел, детдом всему учит, но одно дело – драться с равными себе, другое – противостоять обученным бойцам. К тому же их в распоряжении Курбатова добрый десяток. «Как грязи», по верному замечанию Дикого.
Скоро скобы закончились. Вода журчала совсем близко, и от нее несло так, что у Егора появились спазмы в желудке.
Опасаясь, что его сейчас вывернет, он задержал дыхание и постарался думать о другом. И потом, что он, в конце концов, канализации не видел? Ну, текут отходы человеческой жизни в водичке, ну что тут такого? Дело обычное, еще древними римлянами освоенное. К тому же ситуация несколько облегчалась тем, что Горин ничего не видел, то есть недостаток вдруг обернулся преимуществом, избавляя его от зрелища, которое точно исторгло бы из него угощение отца Кирилла. А так – шумит себе вода и шумит. Даже приятно.
Ободряя себя подобными мыслями, весьма сомнительными, но хоть какими – на худой конец, сойдет и это, – Егор постоял на последней перед водой скобе, затем погрузил ботинок в холодную, ударяющую его быстрыми толчками в подошвы воду, повисел еще немного – и опустился на дно, более всего опасаясь, что погрузится с головой.
Нет, было неглубоко. Вода, по ощущениям, дошла всего до середины голени. А совать руку и устанавливать глубину точнее Егор не решился. Хватит с него и того, что он ногами стоит в куче дерьма.
Щупая руками мокрый, скользкий потолок, он сразу же сместился в сторону от колодца, чтобы, если сверху ударит луч света, его не заметили. И весь обратился в слух. А ну как лез напрасно? То-то будет обидно.
Но уже через минуту Горин понял, что мера предосторожности, предпринятая им, была не напрасна, и вонь канализации – не самая большая плата за то, чтобы сохранить свободу и возможность действовать.
– А вот люк, товарищ полковник! – послышался голос одного из бойцов. – Может, он туда залез?
– Дикий был на этом месте, – согласился кто-то. – Долго тут лежал.
– Один? – спросил Курбатов.
– Не знаю, товарищ полковник. В темноте не видел. Но где-то тут, под этими кустами, точно.
– Посвети!
Над головой Егора послышались шаги нескольких человек и какая-то возня. Он понял, что вот-вот к нему пожалуют гости. А раз так, надо уходить еще дальше, поскольку вряд ли они ограничатся профилактическим осмотром колодца.
Егор огляделся – но что он мог увидеть? Его по-прежнему окружала непроглядная тьма, и передвигаться он мог только на ощупь.
«Прямо хоть кричи, чтобы фонарик сбросили», – в отчаянии подумал он.
– Кровь, товарищ полковник! – послышалось сверху.
– Точно, – сказал Пронов. – Много крови. Это с Дикого натекло.
– Вижу, – отозвался Курбатов. – А это что на люке? Тоже кровь?
– Кровь, товарищ полковник.
– А ну, подымите люк!
В чугунную крышку что-то ударило.
Егор, не дожидаясь, чем закончится военный совет, побрел по коридору, двинувшись вниз по течению. Он рассчитал, что так будет легче идти, да и шума от шагов меньше. Шел он наугад, но быстро водил обеими руками по стенам, надеясь найти отвод коридора или еще один колодец. Он помнил, что канализация – система сообщающаяся, и поблизости должны быть другие ходы. Только бы не пропустить.
Позади заскрежетало и брякнуло.
Сняли люк и отбросили в сторону, понял он. И прибавил скорости, отчаянно шаря по стенам и потолку.
Черт, ничего!
Он обернулся. На воде стоял ярко-желтый сноп света, но дальше колодца не шел. Вода мерцала и переливалась под лучом фонаря, и кусочки, проплывающие в освещенном круге, вдруг начинали блестеть, как драгоценные камни.
– Никого, товарищ полковник! – послышался голос Пронова, гулко разносясь по тоннелю.
– Вижу, что никого, – ответил Курбатов.
Он помолчал.
«Ну, – подумал Егор, – посмотрели и хватит. Идите себе подобру-поздорову».
– Может, кровь Дикого случайно на люк попала? – предположил кто-то из бойцов.
– Может, случайно, а может, нет, – сказал Курбатов. – А ну, полезай вниз!
Егор понял, что времени у него остается совсем немного. Через минуту-полторы боец Курбатова будет внизу. Фонарь у него мощный, он осветит коридор на сотню метров вперед. А Егор ушел всего-то метров на тридцать. Значит, шансов никаких.
Но он не хотел сдаваться. Отец Кирилл и Дикий погибли во имя того, чтобы он получил свободу. Что же, допустить, чтобы их смерть оказалась пустой жертвой? Дать пленить себя, и пусть Ожогин и присные торжествуют, бросив его в свои комфортабельные застенки? Ну нет, только не это. Лучше уж захлебнуться в этой зловонной жиже, и дело с концом.
И только Егор всерьез подумал о таком исходе, как о самом приемлемом в его положении – хотя, конечно, и не очень эстетическом, – как вдруг его рука, скользившая по потолку, прыгнула вверх, не найдя опоры.
Он добрался до очередного колодца!
Торопливо, косясь себе за спину, где все еще стоял столбом луч фонаря, пересекаемый тенью спускающегося бойца, Егор принялся отыскивать скобы.
Есть!
Он уцепился обеими руками за шершавую, холодную арматуру, торчащую из стены, и полез наверх.
Вдруг одна из скоб одним концом выскочила из гнезда, и он едва не полетел вниз. Но он успел выставить ногу и, ободрав голень, уперся в нижнюю ступеньку. Хоть он ничего не видел, но чувствовал, что ноги его свисают в водосток, и он отчаянным усилием постарался подтянуть их к себе.
– Никого! – послышался гулкий крик.
На счастье Егора, спустившийся боец посветил сначала в противоположную сторону. А потом повернул фонарь в ту сторону, куда ушел Егор. Но тот последним усилием успел подобрать ноги и замер, прижавшись к стене. Он увидел, как под ним ярко осветился белый бетонный тоннель и вода, бегущая по нему, как горная река. Свет был так ярок после сплошной темноты, что он зажмурился.
– Ну? – крикнул сверху голос Курбатова.
– Пусто, товарищ полковник.
«Если они начнут обыскивать тоннель, я пропал, – подумал Егор. – Я не успею подняться наверх, открыть люк, вылезти и закрыть люк. На это нужно время, а у меня его нет. Зря я не утопился».