— Что случится с этими Свидетелями?
Он снова отвернулся и сказал в темноту:
— Зверь из бездны убьет их.
ГЛАВА 12
Мед источают уста чужой жены, и мягче елея речь ее; но последствия от нее горьки, как полынь, остры, как меч обоюдоострый.
Притчи, 5:3 — 4
Резиденция королевы Эльфтрит
Кингстон
30 ноября 999 года
Королева Эльфтрит вполуха слушала болтовню своего сына. Служанка расчесывала ей волосы, и мягкие, повторяющиеся движения щетки действовали расслабляюще и успокаивающе, а Этельред вовсе не был оратором, способным привлечь к себе внимание. Эльфтрит смотрела на свое отражение в полированном медном зеркале и не находила в нем ничего приятного.
Когда-то она была потрясающе красивой. Морщинистые, покрытые пятнами руки дотронулись до впавших щек. Боже, неужели волосы настолько поседели? Нет, это просто плохое освещение. Эльфтрит нахмурилась. Только Богу известно, почему Этельред так упорно не желает, чтобы в королевской резиденции горели свечи. Королева потрогала копну волос, некогда густых и гладких, как шелк, а теперь ставших сухими, грубыми и заметно поредевшими.
Эльфтрит мало чего боялась. Не боялась выйти замуж за Эдгара, когда его жена еще не успела остыть. Не боялась расчетливо умертвить плод этого законного брака. Но ее страшил беспощадный ход времени и то, что ждало в конце пути.
— Так что вы думаете, мама?
— Хм?
Она равнодушно посмотрела на сына, прислонившегося к косяку двери. Голова опущена, плечи подняты. Слава Богу, что эта дурацкая синяя краска, которой он окрасил бороду и волосы, начала сходить. Причуда… Ее сын — раб причуд.
Он закатил глаза и выругался.
— Ты не слышала?
— Нет, — резко бросила она и махнула рукой. — Повтори еще раз и не будь таким скучным.
Голубые глаза блеснули. Ей показалось — всего на мгновение, — что перед ней Эдгар, но видение тут же прошло, оставив неприятную реальность.
— Я сказал, что у нас все очень плохо. Я сделал все, что требовали от меня вы и Анджело. Я даже предлагал отделаться от данов тройной суммой, но ничего не получилось. Они все под влиянием этого Дракона Одинссона, и даже жажда добычи уступает охватившему их религиозному пылу. Анджело упоминал о чем-то…
Он покраснел и отвернулся. Эльфтрит мгновенно насторожилась, прищурилась и выпрямилась в кресле. Застигнутая врасплох служанка зацепила кожу гребнем.
— Ух! Глупая девка! Хватит! Убирайся!
Охваченная ужасом служанка не посмела даже открыть рот. Наклонив голову и прижав ладонь к губам, она поспешно собрала туалетные принадлежности и улизнула из комнаты с быстротой напуганного кролика. Этельред посторонился, пропуская ее, и снова облокотился на косяк.
— Так что сказал твой мудрый друг? — спросила Эльфтрит, стараясь придать голосу материнскую нежность. — Расскажи.
— Ну… боюсь, это немного… чересчур…
Злость едва не подняла стареющую королеву с места. Чертов мальчишка! Его нерешительность, постоянные колебания… Он что, испытывает ее терпение?! Эльфтрит вспомнилось, как когда-то, когда под рукой не оказалось розги, она схватила свечку и съездила ему по физиономии. Иногда ломались даже самые толстые. Да, предмет не самый подходящий. Но своей цели она достигла. Вот и сейчас королеве хотелось взять розгу, хотя мальчишка уже превратился в мужчину.
— Ну…
— Выкладывай!
Он вздрогнул, как от удара, и заговорил, быстро, поспешно, словно боясь, что язык снова его подведет.
— Анджело говорит, что Отгон не достоин быть императором Европы. Он говорит, что я…
— Ты? Император?
Ей не удалось скрыть изумление, но удалось хотя бы сдержать порыв смеха. Ну и ну! Придумать же такое!
Пузырьки горького веселья, поднимавшиеся откуда-то из живота, внезапно полопались.