И даже ученым неизвестно, что вызывает ужасную непогоду в период Перехода: природа в эту пору просто свирепствовала. Уход зимы сопровождался такими страшными бурями, каких не случалось ни в какое другое время года.
— Горы там, вдалеке, ужасно высокие, — сказала Брилли. — А на вершинах, я вижу, уже лежит снег.
— Скоро снега будет гораздо больше. Зимой никто даже не осмеливается переходить через горные вершины. — Мелфаллан улыбнулся. — Хорошо, что я позволил вам быть на палубе. Вам ведь здесь нравится?
— Очень нравится. Вы так добры ко мне!
— К сожалению, наслаждаться путешествием остается недолго. Завтра к вечеру мы прибудем в Дархель.
На третий день плавания по каналу корабль Мелфаллана причалил к шумной пристани Дархеля. Взору путешественников открылся бесконечный ряд пирсов, лодочных стоянок и складов, расположенных под высоким каменным забором. За широким мостом и рядом жилых домов Брилли увидела зубчатую крепостную стену, окружавшую замок герцога. На ней в чутком дозоре стояли стражники. Оживленный поток хорошо одетых людей — простых и благородных — двигался в двух направлениях. Кто-то входил в городские ворота, кто-то выходил из них. Народу было так много, что у Брилли перехватило дыхание.
Дархель, по словам Мелфаллана, населяли десять тысяч человек. Город шумел многообразием голосов, как огромный улей, как бескрайний океан, оставшийся далеко позади. Брилли инстинктивно отгородила свой мозг от восприятия человеческих мыслей, переживаний и чувств, возведя вокруг него невидимую защитную стену. В таком городе, способном вместить в себя десять Тиолей, колдунья, наверное, почувствовала бы себя младенцем, брошенным в море.
Где сейчас ее сестра? Жива ли или мертва? Если жива до сих пор, то где она — в Дархеле или в каком-то другом месте в Ингале? Если она здесь, то как может Брилли отыскать ее среди подобного множества людей?
В толпе на пристани появился человек на лошади. За ним следом шли четыре стражника с дамским портшезом в руках. Брилли округлила глаза. Таких вещей ей никогда не доводилось видеть. Она знала о них лишь по рассказам Гармона о знатных людях и их роскошествах. Богатые красные плисовые занавески портшеза мягко покачивались на ходу, желтая медь горела в вечернем солнечном свете.
Всадник, молодой рыжеволосый лорд, приостановился, склонился к прорези в занавесках, выпрямился и, пришпорив лошадь, поскакал вперед, заставляя народ поспешно расступиться. Драгоценности, украшавшие богатый наряд, переливались всеми цветами радуги. У деревянного мостика, приставленного к кораблю Мелфаллана, молодой человек притормозил, снял с головы берет и приветливо помахал Брилли.
«Он определенно обращается не ко мне», — подумала девушка и обернулась. Прямо у нее за спиной стояли граф Мелфаллан и его супруга, рука в руке.
— Добро пожаловать! — крикнул молодой всадник и кинул.
— Роберт! — воскликнул Мелфаллан. — Рады видеть тебя!
— Скорее спускайтесь со своего разбитого парома!
— Это мой лучший корабль! — ответил Мелфаллан. — Выбирай выражения, Роберт, а то я обижусь.
Рыжеволосый лорд рассмеялся.
— И не подумаю, — шутливо-дерзким тоном крикнул он.
Граф и графиня, обойдя Брилли, стали величественно спускаться по сходням, а всадник ловко спрыгнул с лошади, у него за спиной мягко зашелестела накидка. Мужчины обменялись сердечным рукопожатием.
— Добро пожаловать! — повторил Роберт и крепко обхватил Сари за талию, приподнимая ее с дощатой пристани. — Как дела, сестренка? Выглядишь вполне сносно.
Леди Сари рассмеялась и высвободилась из объятий брата.
— Ты слишком неучтив, Роберт. Ты что, забыл хорошие манеры?
— Я оставил их в Мионне под чутким надзором отца. Не ощущаю в них необходимости. Ты же меня знаешь, Сари.